Максимальная безопасность
Шрифт:
Мысли невольно перешли ко времени его обучения в школе, к тем на первый взгляд невозможным поступкам, которые он совершал, когда инструкторы силой перетаскивали его через болевой порог. Когда курсант был готов сдаться, мистер Спике орал ему на ухо: «Это трудно, но «херувимы» круче!» Эта фраза осточертела Джеймсу, и он от всей души надеялся, что никогда больше не услышит ее, но сейчас эти слова, возникнув в памяти, вселяли уверенность.
Он прошептал их про себя и снова зашагал к камере.
«Это трудно, но «херувимы» круче!»
*
Приятнее всего в прогулочном дворе делалось за час
Двое мальчишек сидели рядом на песке и болтали уже почти целый час, рассказывали о своей жизни, привыкая друг к другу и проникаясь симпатией.
— Ну ты даешь! Пристрелил трех человек и пытался вышибить себе мозги? — переспросил Джеймс, испуганно глядя на Кертиса, как будто слышал об этом в первый раз. — Если бы я встретил тебя на улице, то счел бы совершенно нормальным парнем.
Кертис улыбнулся. Он явно был рад поговорить с человеком поумнее, чем Элвуд и Кирш.
— Пока я рос, мы то и дело переезжали с места на место. Жили в Канаде, в Мексике, однажды даже в Южной Африке. Мне нравилось всё время быть вместе с мамой, однако у нее случались какие-то трения с законом. Я начал волноваться, мне без конца думалось: что будет со мной, если маму арестуют? Иногда я впадал в депрессию. Знаешь, как это хреново? Кажется, будто весь мир на тебя обрушивается.
— А ты не ходил к врачу? — спросил Джеймс.
— Ходил, — кивнул Кертис. — Какими только таблетками меня не пичкали. Мы жили в разных местах, и везде мама таскала меня к психиатрам. И все они делали вид, будто понимают, о чем идет речь, но все давали разные советы. По-моему, все психиатры — шайка жуликов. А два года назад стало совсем худо. Я лежал в постели и целыми днями не вылезал из-под одеяла. Мама повела меня к какому-то знахарю в Филадельфии. Она прочитала про него в журнале — дескать, настоящий целитель! Он решил, что мои проблемы связаны с отсутствием в жизни четкой структуры: сказывается то, что мы постоянно переезжаем и я не могу наладить нормальной дружбы или школьных отношений с ребятами моего возраста. И он подал моей матери гениальную идею — отправить меня в военное училище. Я умолял ее не делать этого, но я причинял маме слишком много хлопот, а все остальные средства она уже перепробовала, так что согласилась и на это. Ну и кошмарно же там было! Каждое утро заставляли бегать кругами по стадиону. Застилать кровати, чистить сапоги — словом, играть в солдатиков. Однажды вечером комендант набросился на меня за то, что я плохо завязал галстук. Дал мне зубную щетку и велел вычистить всю громадную душевую. Я поковырялся минут десять, потом убежал, залез в шкаф с оружием и украл ключи от комендантской машины. Через два часа на моем счету было три трупа, и меня держала под прицелом половина аризонской полиции.
— Да, круто ты повеселился, — хихикнул Джеймс, мысленно взяв на заметку — как можно скорее рассказать Джону или Скотту о визите Кертиса к знаменитому детскому психиатру в Филадельфии. — Ты всё еще в депрессии?
— Уже не так сильно, — ответил Кертис. —
*
Весь вечер Джеймс провел с Кертисом — смотрел его мини-телевизор и грыз чипсы Стэнли Даффа. Из больницы вернулся побитый братец Стэнли. Увидев, что Кирш вытряхнул у него из тумбочки все вещи, Реймонд чуть не расплакался. Ему не оставили даже смены белья и подушки.
Ночью Джеймс вдруг проснулся оттого, что его шея сдавлена, голова прижата к подушке, а перед глазами блестит бритва Он решил, что это Реймонд Дафф, но ошибся.
— Ты такой же, как мы?
Джеймс уловил запах немытого тела, увидел, как сверкнули в ухмылке зубы, и его захлестнул первобытный ужас, какой всегда испытываешь, когда тебе грозит сильная боль.
— Ты такой же, как мы? — повторил Элвуд.
Вокруг кровати Джеймса, хохоча, стояли почти все скинхеды и с ними — Кертис.
— Да, — ответил Джеймс, хотя рука Элвуда стискивала горло так сильно, что с губ слетел только жалобный хрип.
Кирш провел Джеймсу по щеке влажной кисточкой.
— На мой вкус, ты, Роуз, слишком волосат.
Элвуд прижал лезвие к голове Джеймса, чуть не порезав.
— Вы что, ребята? — вскрикнул Джеймс.
— Если ты такой же, как мы, — осклабился Элвуд, — то должен проститься с этой дурацкой прической.
Кирш помахал у него перед лицом мокрой бритвенной кисточкой.
Элвуд выпустил Джеймса, и тот наконец-то сел.
— Ладно, стригите, — кивнул Джеймс. — Только, может, лучше возьмете электробритву, которую я отдал Эйбу?
Кирш, Кертис и трое скинхедов, по такому случаю вставшие с постели, расхохотались.
— Да с электробритвой какое ж веселье? — хихикнул Элвуд. — Ты что, сдрейфил, что ли?
— А чего мне вас бояться? — отозвался Джеймс, делая вид, будто испокон веков привык просыпаться в три часа ночи оттого, что какой-то псих машет у него под носом бритвой.
Кирш с бритвенной кисточкой придвинулся ближе и брызнул Джеймсу на волосы теплой мыльной водой. Взмахнул кисточкой пару раз, но вскоре ему это наскучило, и он вылил Джеймсу на голову полную кружку мутной жижи. Мыло попало в глаза, и Джеймс скривился от боли.
— Сиди смирно, — хихикнул Элвуд.
Он приложил бритву ко лбу Джеймса и провел вверх. На колени Джеймсу упала мокрая прядь светлых волос. Элвуд выстригал понемногу то тут, то там, и вскоре голова Джеймса покрылась пролысинами, лохматыми кустиками и кровоточащими порезами.
— Замечательно, — восхитился Элвуд, отступая на шаг, как художник, любующийся своим творением.
Скинхеды, покатываясь от хохота, поплелись к своим кроватям. Когда все улеглись, Кертис вернулся с электрической машинкой для стрижки.
— Хочешь, приведу тебя в порядок?
Джеймс и Кертис пошли в туалет. Джеймс мокрым полотенцем вытер с головы мыло и кровь, опустился на колени, и Кертис быстро обрил его наголо.
— Говоришь, твой брат точно не вернется? — спросил Кертис, ополаскивая машинку под краном.
— У него в деле уже значится одна попытка побега, а теперь он еще и сломал Стэнли шею. Тот паук, Уоррен, говорил мне, что подал прошение, чтобы Дэйву присвоили категорию «особо опасный преступник». Его посадят в одиночку в блоке особо строгого режима.