Maktub. Ядовитый любовник
Шрифт:
— Надеюсь, портьера достаточно чистая? — с ухмылкой уточняет девушка. Если бы я знал. Я детально разглядываю ее тело. Уверен, что ни один художник не смотрел на нее так. Она смущена, но пытается выглядеть смелой. Ситуация не совсем стандартная. Мисс Рами пришла брать интервью у неизвестного художника, а в итоге оказалась голышом на стуле. Так что ее дискомфорт и неловкость уместны.
— Расслабься, у тебя потрясающее тело, но ты и сама об этом знаешь, — мягко, почти ласково улыбаюсь я. — Сядь боком, а корпус поверни ко мне. Покажи свою красивую грудь. Позволь мне насладиться зрелищем. — Приободрившись, Сальма с большей уверенностью следуют моим указаниям. —
— Как насчет лица? Мне как-то прикрыть его волосами?
— Минутку. Замри сейчас… Отлично. Как долго сможешь продержаться?
— Полчаса, думаю, смогу, — задумчиво отвечает она.
— Умница. Ты восхитительна, — оторвавшись от подоконника, я направляюсь к небольшому покрытому пылью шкафу. Открыв, отодвигаю ящики с аксессуарами. Подходящий головной убор у меня только один. Широкополая фетровая черная шляпа. Не самая изысканная модель, но сойдет за неимением лучшего, как говорится.
Вернувшись к девушке, я молчаливо встаю перед ней, осторожно надеваю головной убор и аккуратно расправляю волосы по плечам. Сальма вздрагивает и задерживает дыхание, когда кончики моих пальцев дотрагиваются до ее кожи. Прежде чем скрыть пылающее лицо за широкими полями, мы ненадолго встречаемся взглядами. Я касаюсь ее щеки, провожу большим пальцем по губам, приоткрывая их, неглубоко толкаю внутрь и, смочив слюной, веду ладонью вниз, вдоль тела, оставляя влажные следы и табун мурашек. Она шумно втягивает воздух, когда я зажимаю двумя пальцами ее мгновенно затвердевшие соски.
— Что ты делаешь? — растеряно шепчет мисс Рами.
— Ты должна выглядеть возбужденной и сексуальной, Сальма, источать соблазн, искушение, — чувственным голосом говорю я, переключаясь на другую грудь и проделывая с ней тоже самой. Девушка вздыхает и сжимает бедра. — Нет, не сдерживай. Позволь этому вырваться, — хрипло прошу я. Дотрагиваюсь до ее колена, медленным, но уверенным движением, и спускаюсь по внутренней стороне бедра прямо к сосредоточию ее женственности.
— С ума сойти, — бормочет девушка, задыхаясь. Пальцами раскрываю нежные влажные створки, неторопливо лаская разбухший клитор. Пробормотав что-то невразумительное, она расслабляет ноги, слегка расставляя колени, но удерживая позу, в которой ее увидят тысячи, а, может, и миллионы. И, когда с ее губ срывается первый стон, я отстраняюсь, резко убираю руку, разворачиваюсь и иду к мольберту. Я торопливо снимаю готовый портрет и приступаю к подготовке чистого, девственно-белого. Есть нечто чувственное в этом моменте, неповторимое. Безупречный белый цвет скоро будет скрыт под моими мазками. Я верю, что вселенная создавалась точно также — с чистого холста. Пока я обустраиваю рабочее место, Сальма не сводит с меня поплывшего, туманного взгляда, обескураженного и немного разочарованного внезапной остановкой.
— Отпусти голову, — прошу я, закончив. Она беспрекословно выполняет. Идеальная модель. Не знаю, как она пишет, но позирует изумительно. Теперь все готово. Взяв в правую руку карандаш, я приступаю к эскизу. Быстрыми, точными штрихами фиксирую каждый изгиб стройного тела Сальмы Рами, стараясь не упустить ни малейшей детали. С дотошной точностью переношу на холст родинки, мелкие шрамы, полученные в детстве, след от пореза на правом бедре, выступающие мышцы ног и рук, прочерченный пресс, пирсинг в пупке и влажный блеск от испарины на хрупких плечах. Обладая большим опытом, я работаю быстро, профессионально, но Сальма не выдерживает заявленные полчаса, начиная ерзать гораздо раньше.
— Три минуты, и я тебя отпущу, — обещаю, и справляюсь за две. — Готово. Теперь можешь расслабиться.
— Фух, — с облегчением выдыхает девушка, отпускает затёкшую от напряжения ногу и поворачивается ко мне.
— Можешь одеваться, — убирая в ящик принадлежности, сообщаю я. Подняв голову, встречаю недоумевающий взгляд. — Я сделал только эскиз, — поясняю терпеливо. — Мы продолжим в другой день, когда у тебя появится время.
— Я могу посмотреть? — любопытствует Сальма, наклоняясь, чтобы поднять свои кружевные крошечные трусики. Ну, что я могу сказать? Без них она мне нравится больше. Я давно уже заметил, что вместе с одеждой женщина одевает самоуверенность и независимость. Только голая душой и телом девушка говорит правду и подчиняется.
— Ты увидишь, когда работа будет закончена, — безапелляционно сообщаю я и накрываю мольберт белой тканью. В карамельных глазах все еще мерцает ожидание, но, к сожалению, и моему дискомфорту, оно не будет оправдано. — Сообщишь, когда будешь готова продолжить.
— Я могу идти? — изумленно скрашивает девушка. Я коротко киваю, не двигаясь с места. Поджав губы, мисс Рами нервно одевается, не глядя на меня.
— Я вряд ли выкрою время до выставки, — после непродолжительного напряженного молчания, резко говорит она, застёгивая блузку.
— Мы можем пойти на мероприятие вместе, — предлагаю я, невозмутимо улыбаясь. — И после закончим вечер здесь.
— Это приглашение? — закидывая на плечо ремешок от сумочки и поправляя волосы, Сальма вопросительно смотрит мне в глаза.
— Да. Если, конечно, ты свободна.
— Я согласна, — очень быстро отвечает девушка.
— У меня есть одно условие, — сообщаю небрежным тоном. Она возмущенно фыркает.
— Что?
— Если выполнишь, то картина твоя. Бесплатно. Получишь ее сразу после следующей выставки, какую бы цену мне за нее не предложили, — вкрадчиво озвучиваю имущества сделки.
— И что за условие? — задумавшись над моим предложением}, спрашивает Сальма.
— Мое интервью не выйдет в печать.
Она хмурится, бросив беглый взгляд на часы. Уверен, что отведённое на интервью время давно закончилось.
— И что я скажу редактору?
— Художник был пьян и не открыл дверь, — ухмыляюсь я. Кстати, вариант вполне правдоподобен.
— Почему?
— Придумай причину. Ты же умная, а запись сотри сейчас. При мне.
И мисс Рами действительно удаляет запись или только делает вид, но, когда она через пару минут покидает мою квартиру, я на всякий случай совершаю страховочный звонок:
— Сальма Рами, репортер Art Newspaper. Интервью с Джейдоном Престоном, — сухо произношу и сбрасываю вызов.
ГЛАВА 3
Предчувствую это. Будет страсть и неистовство.
Ревность. Отчаянье. Горечь. Что-то во мне погибнет. В нем тоже.
Джону Фаулз «Коллекционер»
Рика
— «Твоим координатором и консультантом по восточной культуре будет Зейн Хассан», — передразниваю деловой и превосходствующий тон голоса Стефана Смита, который всегда разговаривает с младшими агентами, как с бесправными идиотами или его личными гончими, вынужденными безропотно подчиняться его приказам.