Maktub. Ядовитый любовник

Мейер Лана

— Бог спас тебя, милая.

Я закатываю глаза. Ненавижу, когда здравомыслящий Мэтт начинает нести подобную ахинею.

— Это был не Бог, Мэтт. И я не молилась, я смотрела на мальчика в другом ряду и думала, что никогда не видела никого красивее. И он тоже смотрел. Мне было безумно стыдно, но я не могла избавиться от соблазна, чтобы взглянуть украдкой снова. И, когда начался хаос, именно этот мальчик спас меня, вывел через подземный лаз, а потом вернулся в мечеть, чтобы погибнуть. Ни за что погибнуть, папа. По чужой фанатичной прихоти.

— Ты никогда не говорила мне…

— Да, никогда. Поэтому не учи меня тому, как я должна относиться к религии. Я никак к ней не отношусь. Я приняла католицизм по твоему настоянию, но верить

ты меня заставить не можешь. Ни в твоего Бога, ни в того, которому приносит свои жертвы «Ядовитый любовник».

— Поэтому я и боюсь. Алия и Марьям тоже не верили. Обе с Ближнего Востока. Если твоя версия имеет место быть, то ты тоже в опасности.

— Моя биография не подходит «Ядовитому Любовнику».

Слишком уверенно и категорично заявляю я, и мои мысли резко переключаются на Ильдара Видада. Об истинной истории моего появления в семье Мэтта знает только он. Почему так дохрена косвенных улик, указывающих на Ильдара? Вероисповедание, материальное положение, тесная связь с обеими жертвами, отсутствие достоверного алиби. И почему я так отрицаю его кандидатуру? Снова гребаные личные эмоции мешают мне сосредоточиться на моих задачах. Сначала приступ похоти с Джейданом Престоном чуть не заставил меня забыть о цели присутствия на вечеринке Маркуса. Теперь давнее чувство благодарности и уважение мешают взглянуть на Ильдара профессиональным взглядом, отметая личное отношение, как ненужную шелуху. Надо избавляться от слабостей. И как можно быстрее и решительнее. Завтра я займусь именно этим. Начну с визита к Видаду. Кажется, не так давно он приглашал меня в гости. Чем не повод установить прослушку и позадавать ненавязчивые, наводящие вопросы, пристально наблюдая за реакцией собеседника? Он знает меня, доверяет. На этом можно неплохо сыграть.

ГЛАВА 6

«Никто не прекрасен настолько, насколько оказывается таким у тебя в голове. Ничто так не возбуждает, как собственная фантазия».

Джейдан

— Мистер Престон?

Открыв дверь, я с легким раздражением окидываю взглядом неуверенно переминающегося на пороге моей квартиры худощавого парня в потертых джинсах и футболке. Ненавижу незапланированные визиты. После не самой спокойной ночи, я собирался отоспаться утром, но настойчивый звонок домофона лишил меня полноценного отдыха. Несправедливость, мать вашу. Всем что-то надо от меня. А по утрам я бываю не в лучшем расположении духа.

— Да, чем обязан? — хмуро спрашиваю я, небрежно прислоняясь плечом к косяку.

— Меня зовут Том. Я курьер, сэр.

— И? — почесав подбородок с отросшей щетиной, складываю руки на груди, даже не пытаясь выглядеть вежливым.

— Я должен был доставить заказ для мистера Видада из галереи, но мне сообщили, что вчера вы забрали купленную им картину. И я…

— Послушай, Тим, я же сообщил администратору, что сам доставлю заказ Ильдару, — резко отвечаю я. Парень бледнеет, потом краснеет.

— Но мистер Видад послал меня лично. Он хочет получить заказ сегодня.

— Приспичило ему, что ли? — рявкаю грубо. — Я сам отвезу, — взглянув на наручные часы, добавляю с тяжелым вздохом. — В течение часа.

— Но он поручил мне…

— В чем проблема, Тим? — обрываю я, теряя терпение.

— Том, сэр, — смущенно поправляет парень. — Это моя работа и я не могу…

— Черт, сорри, Тим, — сунув руку в задний карман джинс, достаю оттуда смятую двадцатку. — Этого хватит?

— Спасибо, сэр. Вы очень щедры, — просияв, кивает курьер, забирая деньги, и почти мгновенно ретируется в сторону лифта. Если бы все раздражающие факторы исчезали из моей жизни так быстро, как этот парень.

Захлопнув дверь, я быстро возвращаюсь в комнату, которая одновременно служит мне мастерской, спальней, кухней и,

черт знает, чем еще. Взгляд застывает на мольберте, где накрытый тканью стоит незаконченный портрет. Самый специфичный из всех заказов, что я когда-либо получал. Над ним я работал ночью, несмотря на постоянно отвлекающие мысли о бурном вечере, тоже, к сожалению, законченном не так, как мне бы того хотелось. Я обычно легко сосредотачиваюсь, врубая на полную громкость тяжелый метал и отсекая лишние образы из головы, но с этим портретом с самого начала не заладилось. Я знаю одну из причин, но мне нужны остальные. Именно поэтому я забрал вчера вечером купленную Ильдаром с выставки картину, решив доставить ее лично. У меня к этому меценату, благотворителю, спасителю обиженных и ущемленных, устроителю развратных оргий и директору рекламного агентства в одном лице имеется личный интерес. Нет, я не собираюсь напроситься на участие в приватных вечеринках у камина или где он там их устраивает, да и проверять достоверность слов Сальмы Рами я не намерен. Я займусь тем, что у меня получается не хуже, чем писать картины — оценкой и наблюдением. То, что ублюдок — с двойным подгнивающим дном, который успешно прячет за фальшивым фасадом благопристойности, понять несложно.

Мой интерес заключен совсем в другом. Как далеко он готов зайти?

И, разумеется, Эрика Доусон не имеет к этому никакого отношения. Разве что самый минимум. Она не похожа на купленную с потрохами куклу, которой с лёгкостью может манипулировать человек, вроде Ильдара Видада. Дело вовсе не в цене. Нестабильная взрывная стерва сама не прочь поиграть с мужчинами, получая удовлетворение от их попыток поймать, обуздать и укротить своенравную бестию. По всей видимости, Рика сама не знает, чего хочет или получает кайф от самого процесса игры, упиваясь произведённым эффектом, а то, что она способна оставить неизгладимое впечатление оспорить сложно. Ее тайны я раскрою, когда придет время. Долго ждать я не умею, да и не придется. Между нами действительно проскочила мощная искра, игнорировать которую, вычеркнуть и переступить так просто и быстро не получится. Любопытная малышка не успокоится, пока не изучит и не искоренит характер явления, жертвами которого мы стали, и я собираюсь ей помочь, приложив максимум усилий.

Она запомнит этот опыт надолго, а я забуду, как только мы закончим. Результатом станет еще одна безликая красавица, присоединившаяся к моей коллекции.

Загрузив на заднее сиденье Порше упакованную в бумагу картину, я направляюсь за город, где располагается особняк Видада. Сорок минут бешеной езды по душному Нью-Йорку, и мне удается добраться быстрее оговоренного часа. В отличие от восточного дворца, иммигрировавшего в штаты эпатажного англичанина Флеминга, особняк из белого камня анмарца Ильдара Видада выглядит абсолютно по-американски. Неоклассический экстерьер, панорамные окна и аккуратные балкончики, ухоженная территория, фигурные журчащие фонтаны с прозрачной водой, обвитые плющом беседки, бассейн под навесом на заднем дворе и идеально-подстриженные зеленые газоны вдоль выложенных плиткой дорожек. Неброская, не показушная роскошь; сдержанная, отражающая качественную сплоченную работу архитектора и ландшафтного дизайнера, и тонкий вкус хозяина резиденции. Именно за такими благопристойными домами с белыми стенами, чистыми большими окнами и красивым садом скрываются самые грязные тайны и уродливые секреты.

Ильдар Видад из той породы хитрых и умных людей, которые точно знают, каким хочет видеть и готово принять их общество. Он тщательно соблюдает законы и правила государства, на территории которого зарабатывает миллионы и успешно создаёт безупречный образ успешного бизнесмена, мецената и филантропа. Подобные люди вызывают во мне сложные эмоции. Я вижу их двойственность в малейших жестах, мимике, полутонах, походке, интонациях голоса, в стиле одежды и обстановке спальни, мелочах, привнесенных лично, а не профессиональным дизайнером.