Малахитовый лес
Шрифт:
– Не хочешь ворошить прошлое, да? – спросил Астра, улыбнувшись, как бы в поддержку.
– А кто бы захотел? – усмехнулся Алатар.
– В Бенгардии правда водятся приведения? – шёпотом спросил Умбра.
– Теперь, видимо, завелись, – ответил Алатар. – Да, насчёт призраков… Если мы идём через Бенгардию, я попрошу вас на протяжении всего пути держать уши закрытыми.
– Это ещё почему?! – крикнул Репрев. – Может, нам ещё глаза завязать?
– Я бы не отказалась от кляпа у тебя во рту, хотя бы на час-другой, – сказала Агния.
– И глаза придётся завязать.
– По описанию – чисто Репрев! – рассмеялась Агния.
Алатар, втянув голову в плечи, под нависшими бровями обводя всех изумрудно-янтарными глазами, в которых плясали догорающие огарки зрачков, продолжил нарочно пугающе глухим голосом, словно сам приходя в ужас от своих речей:
– Не многие способны пережить внезапную встречу с призраками – не выдерживает сердце, ну и… При взгляде на них встаёт дыбом шерсть, седеет, становится как мел. А то и вовсе можно ослепнуть. Но вы готовы. Впрочем… можно ли быть по-настоящему готовым к встрече с призраком? Ах да, и ещё: они – искусники обмана, каких ещё поискать. Поэтому будьте начеку и не верьте ни единому их слову, что бы они вам ни говорили и ни обещали. Призрак хочет одного – заполучить вас в свои ряды. Но он это не со зла, как бы ненароком. Их гнев идёт не из прошлой жизни, он приобретённый, определённый средой, как бы сказать… Ведь весь мир свернулся калачиком во зле, и миру уютно, и миру хорошо. Лишь немногие из нас пытаются привнести в него хоть крупицу добра.
– Уши, предположим, я ещё могу заткнуть, – сказала Агния задумчиво, – но вот глаза я завязывать не собираюсь. Как я тогда буду за Умброй присматривать? А если он споткнётся, упадёт? Нет… Чего я только за свою жизнь не навидалась – мне уже любые привидения нипочём. Да и зачем, скажи, нам бояться бесплотных духов, если рядом с нами настоящий тигр? Пусть лучше призраки в страхе разбегаются при виде нашей разношёрстной компании.
– И разно… разночешуйной! – воскликнул Умбра.
– Наверное, я могу пойти на некоторые… уступки, – проговорил Алатар и, видимо, в тот же миг об этом пожалел, судя по его хмурой морде. – Но при одном условии: это навсегда останется в Зелёном коридоре и никогда не покинет его пределы.
Все с неподдельным интересом уставились на Алатара.
– Я позволю Умбре… ехать у меня на спине.
Никогда прежде Агния не видела Умбру таким счастливым – у него на мордашке светилась широчайшая улыбка и показывались белёсые драконьи шипики-зубики. Если бы Агния разрешала ему летать, он тотчас же взмыл в небеса и парил над всеми ними, лёжа на облаке и наслаждаясь мгновениями своего неописуемого счастья.
Прижавшись к Агнии и обнимая её, Умбра слёзно умолял жалостливо-невинным голоском:
– Агнушка, милая, ну ты же мне разрешишь покататься на тигре, правда?! Ну пожа-а-а-луйста! Ты же у меня самая красивая лисичка во всём белом свете! Я обещаю тебя во всём слушаться и никогда-никогда не расстраивать!
– Самая красивая лисичка в целом свете, говоришь? – Агния склонила голову набок, на её лице проскользнула разоблачительно-хитрая, присущая только лисицам улыбка, а глаза, тоже с хитринкой, сузились в щёлочки.
– Какой же ты маленький льстец! Я вроде бы тебя этому не учила. В кого же ты такой? На всё пойдёт, но своего не упустит. Ну-ка, скажи ещё раз, какая у тебя лисичка?
– Самая красивая! – с тем же запалом, не выпуская из объятий Агнию, он поднял на неё зубастую мордашку с сияющими глазёнками.
– Ладно, так уж и быть, седлай Алатара, если он не передумал,– Агния взглянула на смущённого Алатара, похожего в эту минуту совсем не на тигра, а на пойманного с поличным нашкодившего кота, и, пробиваясь через торжествующие крики Умбриэля, продолжила: – Только если ты пообещаешь мне, Умбра… Умбриэль! – призывала она к тишине, перекрикивая дракончика. Умбриэль уже, казалось, ничего и никого не замечал вокруг себя. – Умбриэль, отвлекись на секундочку и выслушай меня: если только ты пообещаешь мне крепко держаться за Алатара. Я бы предложила изобразить поводья и седло, но, во-первых, малахитовая кисть здесь не действует и её у меня больше нет, во-вторых, это наверняка ниже достоинства Алатара и, в-третьих, будет выглядеть дико и глупо, как если бы лису заставить рыть норы. А в-четвёртых, мне почему-то кажется, что Алатар на это ни за что не подпишется.
– Не подпишусь, – подтвердил Алатар, кивнув, едва сдерживая смех. – И, Умбра… – он подозвал к себе дракончика. Умбра, наконец, перестал баловаться, послушно встал напротив тигра, прижав подбородок к груди, вытянув руки по швам, и зажмурился, видимо, сдерживая перехлёстывающую через край радость. – Раз уж Агния напомнила мне, что у меня ещё осталось достоинство, ты заберёшься на меня, только когда мы войдём в Бенгардию,– не раньше, не позже. Как только мы покинем её пределы, ты слезешь с меня. Договорились?
– Договорились! – отчеканил Умбра.
Но в его голоске слышалось ещё что-то, какая-то неугасающая надежда, что, может быть, тигр ещё передумает и разрешит ему потом, уже после Бенгардии, хотя бы разочек прокатиться на его полосатой спине, а ещё маленькая обида от несправедливости, что катание откладывается на потом. Какое потом, когда хочется сейчас, вот в эту вот секунду! Пока дойдёшь до этой вашей Бенгардии…
– А далеко ещё? – нетерпеливо спросил Умбра.
– По бенгардийским меркам довольно близко, – пробормотал Алатар.
– А по меркам того, кто не умеет ждать, не очень близко, – вставила Агния. – Я бы сказала: далеко-далеко!
– Ну Агния! – с плаксивым смешком отозвался Умбра. – Ты тоже не умеешь ждать!
– Ага, сначала мы: «Агнушка, ты самая расчудесная!». А потом обвиняешь собственную мать в нетерпеливости. Хотя мне-то что: не меня будет катать на спине тигр! Но я ещё могу передумать, будут ли тебя катать, поэтому выполняй своё обещание и будь послушным фамильяром.
– Так вот какое оно – воспитание, – засмеялся Алатар.