Мальчик девочку искал
Шрифт:
Авка и без того заметил, что природа здесь с причудами. Например, он пускал на ходу Пуниным зеркальцем зайчиков – по траве, про кустам – и эти солнечные блики превращались в желтых бабочек. Неподалеку прошли две ярко-зеленые коровы. Вокруг летали круглые, плохо различимые предметы – похожие на блюда с бутербродами и большие полупрозрачные тыквы. Авка почти не удивлялся. Мало ли что бывает в незнакомом мире. И, к тому же, такое ощущение, будто ты во сне.
Лучик щелкнул пальцами. Перед ним и перед Авкой повисла в воздухе большущая глиняная миска с поджаристыми
– Бери уж, – вздохнул бедный Пу-Пу. – Все равно пропадать.
– Почему? – перепугался Авка. Он уже успел надкусить изумительный пирожок с малиновым вареньем.
– Да не тебе, а мне… Мучная пища мне полностью про-ти-во-по-казана. А я не могу удержаться. Пончики и плюшки люблю так же, как стихи. И стоит о них подумать, как миска или поднос – нате вам, перед носом.
– И каждый так может?!
– Не каждый, а у кого яркое поэтическое воображение. Но у меня-то оно как раз такое…
"Плохо твое дело", – подумал Авка (не забыв при этом сжевать второй пирожок; он ведь завтракал-то давным давно, в другом мире).
– Послушай, Лучик, ты это… борись с собой. Проявляй силу воли. Вот как раз тебе и будет страдание. Польза и для поэзии, и для тела…
– Не могу, – со слезинкой в голосе признался Лучик. – Думаешь, я не пробовал? Это сильнее меня…
– Тогда придумай мучной стряпне замену, – посоветовал Авка (и съел пятый пирожок; миска всё не улетала). – Такую, от которой не полнеют.
– Например… – сумрачно сказал Лучик (он тоже ел пирожок, безнадежно так).
– Например… у вас тут разводят капусту?
– Конечно. Пирожки с капустой я тоже люблю.
– Не смей думать о пирожках!.. У нас, когда мама начинает солить капусту, от каждого кочана остаются кочерыжки. Они очень сладкие и полезные, в них витамины. А потолстеть от них совершенно невозможно. Посмотри на меня!
Лучик с печальной завистью посмотрел на поджарого тонконогого Авку. Авка же подумал: "Интересно, а у м е н я есть поэтическое воображение?"
– Кыш! – приказал он миске с пирожками (которые не убывали). Зажмурился и представил медный тазик с кочерыжками. Открыл глаза… Ура! Тазик был тут как тут, а пирожков след простыл!
– Бери! – велел Авка Лучику. И захрустел кочерыжкой сам. – Ну как?
– Н-ну… – с большим сомнением отозвался Лучик. Жевал он без радости.
– Не "ну", а прекрасно! У тебя же богатое воображение!
– И что с того?
– Вот и вообрази, что это самая прекрасная еда!
– Что-то… никак…
– Какой же ты тогда поэт? Извини уж, но тогда ты… так навеки и останешься "Пу-Пу".
– Нет!! – Лучик вцепился зубами в кочерыжку, как тигр в пойманную дичь. Даже зарычал тихонько. И сгрыз хрустящее угощенье в три секунды.
– Вот так и живи дальше, – наставительно произнес Авка. И повторяй заклинание…
– Какое?
– Сейчас досочиняю… – Авка вдруг тоже ощутил в себе стихотворные способности. – Минутку… Вот!
Очень вредны пирожки– О-о! – изумился будущий поэт Лучезар Крылатый. И сам не заметил, как сглодал еще кочерыжку. – Неужели это ты… сам… сейчас…
– Ну да…
– Значит, ты тоже поэт!
– Нет, что ты! Я раньше никогда не сочинял. А здесь… это от того, наверно, что рядом ты. От тебя исходит поэтическое излучение!
– Ну уж… – с удовольствием смутился Лучик.
– Конечно!.. Ты только смотри, не отказывайся от кочерыжек!
– Ладно… А ты все-таки поэт. Несомненно! Какая блестящая рифма: "Кочерыжки – отрыжки"! И какая аллитерация! Тревожный звук "р-р" так и перекатывается в строчках: "гр-ры… гр-ро…"
Авка не знал, что такое аллитерация и скромно молчал. Лучик же явно завидовал Авкиным стихам, хотя и скрывал это за восторгом.
– Знаешь что? Давай я подарю эти строчки тебе! – нашелся Авка.
– Ну что ты…
– Нет, правда! Я дарю!
– Но это же будет нечестно, если я их… себе…
– Они все равно почти твои! Если бы мы не встретились, я бы никогда их не сочинил! Все дело в твоем излучении…
– Ну, если ты настаиваешь…
– Изо всех сил настаиваю! – И чтобы совсем убедить Лучика, Авка хитро добавил: – Только я попрошу одну награду.
– Любую!.. А какую?
– Когда ты станешь знаменитым и будут напечатаны твои книжки, ты мне подаришь одну со своей подписью…
– Конечно!.. Мало того, я даже посвящу тебе поэму с этими самыми строчками! Про кочерыжки! Она будет называться "Страдания поэта при выборе между телесной и духовной пищей"… А еще, если ты позволишь, я напишу поэму про любовь. Про твою. Потому что своей у меня пока не было… Ох, нет! Чуть не забыл, это же тайна!
– Да ладно уж, – махнул рукой Авка. – Тайна эта не надолго. Все равно придется рассказывать и вашему… Двуполовинкусу, и китам. Иначе как сдвинуть материки?.. Ох, Лучик, а я ведь босиком! Неудобно как-то в таком виде к академику…
Дело в том, что ни башмаков своих, ни фонарика. Авка, разумеется, не нашел. Наверно, БЧП забросила их в другое место. А может, и правда растворила…
– Наоборот, это хорошо! Сразу видно, что ты после опасного путешествия!.. Значит, можно браться за поэму? У меня уже родились несколько строчек. Послушай!
Ноет, как разбитая коленка,Чувство под названием разлука.И стрелою, пущенной из лука,Я лететь к тебе мечтаю, Звенка…Эти стихи понравились Авке всерьез. Сильно! Даже в глазах защипало. Потому что скуластая зеленоглазая Звенка (некрасивая!) удивительно ярко вспомнилась опять. Знала бы она, в какие дали ради нее угодил Авка!