Мальчик из контейнера
Шрифт:
– Власть не отдают, ее завоевывают! – выдал Сашка афоризм на тему власти.
– Если наивные, как ты говоришь, массы сумели раз победить, то почему не могут побеждать всегда?
– Я же тебе сказал, что они наивные и доверчивые. Им скажут, что надо сделать так, и тогда будет всем хорошо. Ура! – кричат массы и бегут, куда им показали проходимцы, и делают то, что они им сказали. Понял?
– Понял. Только…
– Что только?
– Неужели из массы никто не видит, как их обманывают проходимцы?
– Видят, конечно. Кричат, ножками топают, хотят образумить массы, а те им уже не верят,
– Из теперешних, кто собаку съел?
– Чтобы распознать таких, надо, друже, учиться, учиться и еще раз учиться! Кто это сказал? Правильно, дедушка Ленин с курчавой головой.
Коля, против обыкновения, долго не мог уснуть, лезли разные мысли, и не все они подчинялись хоть какому-то закону, объяснить их тоже не было достаточно знаний и ума.
– Учиться, учиться и еще раз учиться, – прошептал он, улыбнулся, сладко зевнул и уснул.
Начальник училища приказал на тему борьбы за власть в Москве не заводить разговоры, на вопросы курсантов тоже не отвечать. Умело уходить от ответа в этой щекотливой теме.
– Нам самим ничего не понятно, можно и опростоволоситься с ответом. Молодежь сейчас такая ушлая, того и гляди, чтобы не подловила на слове, – наставлял он приглашенных в Дом офицеров начальников. – Мы были курсантами и, кроме полетов, нас мало что интересовало. Девушки и те были не на первом месте.
– «Первым делом – самолеты! Ну, а девушки потом», – улыбаясь, подсказал помощник по воспитательной работе.
– Так и было! – признал факт первенства авиации начальник училища генерал Логинов. – Полеты! Полеты! Полеты! Инструктору в рот заглядывали. Он важнее отца родного. Его слово – закон! Теперь многое стало не так. Курсанты – сейчас ушлые ребята. Могут принять тебя, а могут и отторгнуть как ненужный орган, и ты ничего поделать не сможешь. Поэтому будьте очень осторожны в общении с ними. Лучше отвечать, что пока не все ясно в этой истории. Вроде бы связано с отсутствием табачных изделий, ничего, мол, страшного не произошло. Все скоро устаканится. Говорить: устаканится, не надо, это я так сказал вам, а им нельзя такое говорить. Говорите культурным русским богатым языком! А во что это все выльется – представления не имею. По-моему, мало кто знает, что сейчас творится у нас в стране. Знаем, что что-то не то, а что – понятия смутные. Какая-то мышиная возня! – Тут генерал брезгливо скривился. – Как крысы в банке грызут друг друга. Попадешь им на зуб, и тебя пополам перекусят. Не наше это дело, – тяжело вздохнув, произнес генерал. – Наше дело – самолеты и Родина! Родину мы обязаны защищать, не жалея сил, здоровья и жизни. Мы присягали ей в этом. А вся эта шушера проявит себя скоро, – поняв, что проговорился, высказал недвусмысленно свои взгляды на происходящее в стране, попытался исправить, да только усугубил свое положение. – Ведь кто рвется к власти – всякая шваль, ни на что хорошее не способная. Они не могут работать, не могут организовать какой-нибудь простенький процесс, а покричать, облить помоями хорошего человека – их хлебом не корми. Затопчут грязными сапогами светлое имя. Вот такие они, кто лезет во власть. Пищит, а лезет. Много теперь таких, и лизоблюдов
Все почему-то дружно посмотрели на помощника по воспитательной работе, который раньше был замом по воспитательной работе, да по новым кадрам потерял это звание. Помощник не полез в карман за ответом.
– Не смотрите на меня так, – сказал он, улыбнувшись. – Я попов обожаю. Особенно гоголевских. Которые не прочь согрешить с какой-нибудь Солохой или Одаркой.
– Отдайся, Ольга! Озолочу! – густым басом пропел зам по научной работе, полковник Чинаев, с виду тщедушный мужичок, с недобором в пуд веса, но с голосом, которому позавидовал бы сам Шаляпин.
– Нам осталось пропеть псалмы во имя нашего непонятного настоящего, еще больше непонятного будущего! – подвел итог генерал.
– А что с тем, который на сына попа накапал? – спросил зам по строевой.
– Как и положено в таких случаях, его вместо сына попа под зад коленом!
– Что значит демократия! – воскликнул кто-то.
– Пошутили и хватит! – посерьезнел генерал. – Нам предстоят большие трудности, нутром чую. Так что, надо быть всегда начеку, надо проворно крутить головой, если не хочешь быть сбитым летчиком. Главное, не принимайте поспешных решений. Советуйтесь друг с другом, с начальниками – само-собой. Ко мне в любое время, по любому вопросу обращайтесь. Не хватит моего ума, спросим другого. Наша первостепенная задача – воспитание первоклассных летчиков, защитников нашей Родины. Какая бы она ни была, а мы обязаны ее защитить в любом случае, а потом и разбираться можно, кто есть кто.
Шила в мешке не утаишь. Проникли слухи и за стены училища. Курсантов, как всяких молодых и задорных людей, интересовало все! Почему? Зачем? А чего добивались те? Что хотели другие? Что будет, если победят те? Офицеры, памятуя наставления начальника училища, были максимально осторожны в ответах. Часто говорили то, во что сами не верили. Многим история со стрельбой по своим казалась чудовищной. Многим не пришлись по душе Ельцин с его угодливой командой, чувствовалась хорошо скрываемая страсть к власти всей команды, до которой раньше им было не дотянуться. Тут же пришло их время, время тихих и смирных, но живущих тайной надеждой прославиться, время завлабов и бывших комсомольских вождей. Но разве об этом можно говорить! Тут и думать так нельзя, но мысли, слава Богу, еще не могут читать, поэтому помечтать, погонять в голове мыслишки никогда не помешает.
Капитана Санникова у порога встретила жена. Глаза испуганы.
Конец ознакомительного фрагмента.