Мальчик из леса
Шрифт:
Неправда, конечно, – Хестер только что выдумала эту историю, – но такое вполне могло случиться. Иногда этого было достаточно.
– Где сейчас ваш клиент Саймон Грин? – спросил пижонистый хипстер Рик.
– А это вы к чему приплели?
– Он дома, верно? Вышел под залог.
– Он невиновен. И он прекрасный человек, достойный отец семейства…
– И богач.
– Что, теперь хотите отказаться от системы выхода под залог?
– Белый богач.
– Вот послушайте, пижон Рик, мне уже ясно, что вы человек «бдительный» и все такое и у вас крутая борода и хипстерская шапочка, – кстати, это Кангол? – но в поисках легких ответов вы затрагиваете
– Э-э, не отклоняйтесь от темы…
– Нет, сынок, я не отклоняюсь, так что молчи и слушай. Разве непонятно, что это вопрос ненависти? Разве неясно, что ты уподобляешься расистам?
– Взгляните на дело под другим углом, – сказал пижон Рик. – Будь Саймон Грин чернокожим бедняком, а Аарон Корваль – богатым белым…
– Они оба белые. Не переводите разговор в расовую плоскость.
– Расовая плоскость – это основа основ, ну да ладно. Если оборванец ударит белого человека в костюме, Хестер Краймштейн не будет его защищать. И этот оборванец мигом окажется в тюрьме.
«Хм, – подумала Хестер. – А Рик-то парень не промах, даром что пижон».
– Хестер? – окликнул ее ведущий.
Время передачи заканчивалось, поэтому Хестер всплеснула руками:
– Если пижон Рик говорит, что я отличный адвокат, кто я такая, чтобы ему перечить?
В зале засмеялись.
– И наше время подошло к концу. Далее в нашей программе: последние споры вокруг Расти Эггерса, новичка в политике, но уже кандидата в президенты. Какой он – практичный или безжалостный? Правда ли, что он самый опасный человек в Америке? Не переключайтесь на другой канал.
Хестер вынула наушники и отцепила микрофон. Когда пустили рекламный блок, она встала и направилась в другой конец студии, к Мэтью. Какой же он высокий, снова стал похож на отца. В груди опять кольнуло, на сей раз сильнее.
– Как мама? – спросила Хестер.
– Нормально, – ответил Мэтью. – У всех все нормально.
Хестер не сдержалась. Обняла подростка (тот, наверное, смутился), сдавила его так, что чуть кости не затрещали, хотя росту в ней было всего лишь пять футов два дюйма и Мэтью перерос ее почти на фут. Все яснее и яснее она видела в нем черты его отца. В детстве Мэтью был не особенно похож на Дэвида, когда тот был еще жив. Теперь же – стать, походка, беспокойные руки, морщинка на лбу… Сердце Хестер заходилось снова и снова. Зря, конечно. Ей бы радоваться, что во внуке эхом отзывается ее сын, словно частичка Дэвида пережила ту аварию. Но вместо этого призрачные когти рвали ей душу, раздирали старые раны спустя столько лет, и Хестер все думала, стоит ли терпеть эту боль. Может, не стоит ее терпеть? Вопрос, конечно, риторический. Выбора у нее не было, да и не нужен ей был тот выбор. Отказаться терпеть эту боль, покончить с ней однажды, пожалуй, худшее из предательств.
И поэтому она, крепко зажмурившись, обнимала внука. Тот похлопал ее по спине, словно хотел приободрить.
– Бабуль? – Так он ее называл. Бабуль. – Ты в норме?
– Не жалуюсь.
Кожа у Мэтью была темнее, чем у отца. Мать его, Лейла, была чернокожая, и Мэтью похож был на чернокожего, или на цветного, или на дитя смешанного брака, или как их там теперь называют. Возрастом, конечно, не прикроешься, но Хестер было за семьдесят, хоть она и говорила всем, что перестала считать годы, когда ей стукнуло шестьдесят девять, – ха-ха, ну давайте, шутите свои шутки, будто я их не слышала, – и ей было уже непросто следить за новыми веяниями в
– Где мама? – спросила Хестер.
– Наверное, на работе.
– Что стряслось? – спросила Хестер.
– Есть у меня одноклассница, – ответил Мэтью.
– И что?
– И она пропала, бабуль. Нужна твоя помощь.
Глава третья
– Ее зовут Наоми Пайн, – сказал Мэтью.
Они устроились на заднем сиденье «кадиллака-эскалейд» – машины Хестер. Сюда Мэтью приехал на поезде (час из Уэствилла с пересадкой на вокзале Фрэнка Лаутенберга в Секокусе), но Хестер решила, что проще – и правильнее – будет отвезти его в Уэствилл на машине. Она уже давно там не была, целый месяц. Поможет вконец расстроенному внуку с его проблемой, а заодно проведет некоторое время с ним и его мамой. Убьет двух зайцев одним выстрелом. Или, как еще говорят, двух птиц одним камнем. Хотя, если задуматься, картина получается странная и жестокая: бросаешь камень, убиваешь двух птиц – и с какой стати это хорошо?
Вот он я, бросаю камень в красивую птицу. Но зачем? Зачем человеку бросаться камнями в птиц? Понятия не имею. Наверное, я психопат. Гляньте, сбил двух одним камнем! Ура! Две мертвые птицы!
– Бабуль?
– Эта твоя Наоми. – Хестер отвлеклась от пустой внутренней болтовни. – Вы с ней дружите?
Мэтью пожал плечами – так, как умеют только подростки.
– Знаю ее где-то лет с шести.
Ответ уклончивый, ну да ладно.
– Как давно она пропала?
– Где-то с неделю.
Где-то лет с шести. Где-то с неделю. Эти «где-то» и «типа» ее подбешивали, но сейчас было не время читать нотации.
– Не пробовал ей позвонить?
– У меня нет ее телефона.
– Полиция ее ищет? – Подросток пожал плечами. – С родителями ее говорил?
– Она живет с папой.
– С папой ее говорил?
Он скроил такую физиономию, словно в жизни не слышал более нелепого вопроса.
– Так откуда знаешь, что она не заболела? Не уехала на отдых или что-то в этом роде?
Нет ответа.
– С чего ты решил, что она пропала?
Мэтью молча смотрел в окно. Тим, шофер Хестер с незапамятных времен, свернул с Семнадцатого шоссе к центру Уэствилла, штат Нью-Джерси, милях в тридцати от Манхэттена. В поле зрения появились горы Рамапо, по сути – часть Аппалачских гор. Как всегда, нахлынули воспоминания. В груди снова кольнуло.
Однажды кто-то сказал Хестер, что от воспоминаний бывает больно. От хороших – больнее всего. С возрастом Хестер поняла, что это чистая правда.
Хестер с покойным мужем – Айра умер семь лет назад – воспитали троих сыновей в так называемой «горной местности» Уэствилла, штат Нью-Джерси. Старший сын, Джеффри, переехал в Лос-Анджелес, работал стоматологом и жил с четвертой женой, риелторшей по имени Сэнди. Она выгодно отличалась от остальных жен Джеффри: все трое в свое время работали у него в кабинете медсестрами-гигиенистками и были слишком уж молоды. Это прогресс, надеялась Хестер. Средний сын, Эрик, пошел по стопам отца и с головой нырнул в туманный мир финансовых операций. Хестер никогда не понимала, чем занимаются ее муж и сын. Вроде как перемещают крупные суммы денег из точки А в точку Б, чтобы срубить свой процент в точке В. У Эрика была жена по имени Стейси и трое мальчиков с разницей в два года – так же как у Айры и Хестер. Семья недавно переехала в Северную Каролину, в Роли. В последнее время этот город стал необычайно популярен.