Мальчик, который видел демонов
Шрифт:
Майкл сказал, что он постарается, чтобы мы получили такой же дом.
– Но я полюбил этот, – заметил я.
Майкл глубоко вдохнул и согнул колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и его колени при этом громко хрустнули.
– Я знаю, что ты любил этот дом, Алекс, – произнес он. – Но совет решил… – Он сложил пальцы в кулак и прижал его ко рту, и я подумал, неужели он сейчас укусит. – Сейчас в Белфасте строится много домов. Много прекрасных домов, таких, как этот. – Майкл наклонился вперед, я увидел его зеленые глаза, и мне стало чуть легче. Я понял, что могу доверять ему. – Обещаю тебе, Алекс. Я позабочусь о том, чтобы вы переехали в хороший дом.
–
На мгновение я почувствовал, что мне трудно дышать, и испугался, не сомневаясь, что мама расстроится. Майкл поднялся и добавил что-то еще, но я не расслышал, потому что думал о маме, сидящей на качелях рядом со мной в парке. Случилось это давно. Мы раскачивались, поднимаясь все выше и выше. Конечно, один я мог бы раскачаться еще сильнее, но значения это не имело, поскольку я слышал, как смеется мама.
Когда Майкл ушел, я тоже покинул комнату и зашагал по длинному белому коридору. Остальные мальчики и девочки, которые здесь жили, находились в столовой, как и всегда в обеденное время. Происходило все в четверг, то есть им давали воскресный обед, с добавкой лука с гренками. Желудок у меня заурчал, меня затошнило, и я бросился в общий туалет, закрыл дверь и сел, привалившись к ней.
Еще до того, как увидел Руэна, заметил полоску тени на полу и мгновенно вскочил, решив, что это змея. Увидел, как она скользила по белым плиткам пола, а потом зацепилась за мой свитер.
– Ты где? – спросил я. Я его не видел, но знал, что он близко.
Руэн возник рядом с корзинкой для мусора в образе Призрачного Мальчика. Как-то странно посмотрел на меня, словно гадал, каким образом я узнал, что он здесь. В руках держал ракетку для настольного тенниса и белый шарик, но, вместо того, чтобы кидать шарик в стенку и отбивать его, стоял, скрестив руки на груди, и сердито смотрел на меня.
– Где Блейз? – спросил я, потому что в последний раз его сопровождал другой демон, и Руэн сказал, что тот стажер.
– Заткнись, – ответил он, поднял ногу и ударил меня в живот. Я упал на пол.
– Что ты делаешь? – крикнул я, и Руэн быстро наклонился ко мне, лицом к лицу, и прошипел:
– Если не будешь сидеть тихо, я остановлю твое сердце, и ты умрешь.
Я перестал двигаться, застыв, как камень на полу.
– Хорошо, – кивнул он, улыбаясь.
Я задержал дыхание, потому что иначе стал бы хватать ртом воздух, и сердце у меня колотилось очень уж сильно. Мне не нравилось, когда Руэн так смотрел на меня. Это означало, что он зол, а я даже не знал, в чем причина.
– Я собираюсь тебе кое-что показать. – Руэн глядел на меня сверху вниз.
Я боялся, но не Руэна. Боялся темной тени, связывающей меня с Руэном, которая становилась все чернее и двигалась, как змея.
– Хорошо, – прошептал я. – А потом ты уйдешь?
– Я хочу, чтобы ты знал: то, что я тебе сейчас показываю, не проекция твоего разума. – Голос его теперь звучал иначе, как человеческий. – Это не психотический эпизод, Алекс. Все это очень реально, так что обрати внимание.
Я кивнул, отвел взгляд от тени, скрестил руки на груди и ущипнул себя. Сообразил, что я здесь, и все это происходит в действительности, потому что в последнее время такой уверенности у меня не было. Очень кружилась голова, когда я принимал таблетки, особенно на пустой желудок. Казалось, будто я на корабле. Иногда я даже убеждал себя в этом: я на корабле, и мы выходим в море, и занавески в моей спальне – айсберги, и лужайки вокруг – ледяные поля, и небо – арктический океан.
– Закрой глаза, Алекс, – прошептал Руэн.
Я покачал головой: боялся тени.
– Или ты мне
– Больше нет, – не раздумывая, ответил я, и наши лица одновременно вытянулись: мы оба осознали, что это правда. Руэн нахмурился.
– Ты хочешь, чтобы твоя мама жила? – жестко спросил он.
Я ахнул и закрыл глаза.
– Смотри, – услышал я голос Руэна, и тут же большой киношный экран в моей голове заполнило изображение мамы.
Более четкое, чем во сне пробуждения или в воспоминаниях. Более четкое, чем на экране кинотеатра, потому что я словно находился перед ней. Я видел, что она сидит в красном кресле в общей комнате взрослого психиатрического отделения и смотрит телевизор. На ней длинная белая футболка, волосы забраны назад, лицо бесстрастное. Она ерзала в кресле, никак не могла усесться поудобнее.
– Это настоящее? – спросил я Руэна, открывая глаза.
– Разумеется, – ответил он, и я вновь закрыл глаза, продолжая наблюдать.
Мама повернулась к женщине, которая сидела в соседнем кресле, и спросила: «У вас есть сигареты?» Женщина посмотрела на нее так, словно не слышала более дурацкого вопроса, и покачала головой. Мама раздраженно фыркнула: «Благодарю», – и вышла из комнаты.
Теперь я видел маму, идущую в свою палату. Выглядела она расстроенной, размахивала руками, разговаривала сама с собой. Говорила: «Я никчемность», «Он был прав». В палате легла на кровать. Поначалу я подумал, что она заснет, потом заметил, что она полезла за чем-то под матрас.
Я открыл глаза.
– Что она делает? – спросил я Руэна.
– Увидишь.
Я рвался к маме, однако хотелось остаться и посмотреть, что произойдет.
Из-под матраса мама осторожно достала толстую книгу. Когда открыла, я увидел, что она проделала дырки в страницах и спрятала в них круглые белые таблетки, много таблеток. Она посидела с книгой на коленях, перевела взгляд на открытую дверь, вновь посмотрела на книгу. Я закричал: «Мама, не делай этого!» – потому что знал, о чем она думает. Открыл глаза, но «картинка» исчезла, и теперь я видел только оранжевую дверь туалета с черными надписями и ржавеющей ручкой. Закрыл глаза, и вновь появилась мама, только в книге уже не было круглых белых таблеток. Она пила воду и плакала. Затем потерла лицо и тяжело вздохнула.
«Я люблю тебя, Алекс. Без меня ты будешь гораздо счастливее».
Я кричал и кричал, а потом открыл глаза, с трудом поднялся, распахнул дверь и выскочил в коридор. Мне требовалось добраться до нее. Каждый раз мне удавалось ее остановить, но сегодня я мог опоздать. Я побежал, но чувствовал, что ноги не могут разогнаться до нужной скорости, их словно сделали из кубиков «Лего», и мне приходилось тащить их за собой.
Я уже находился в длинном белом коридоре, и с потолка падали длинные белые лучи, напоминающие зубы. И никого вокруг, ни единой души.
– Помогите! – закричал я, но едва расслышал собственный голос. Я оглядел коридор из конца в конец.
Внезапно лампы моргнули, и коридор заполнила темнота. На улице шел дождь, капли шипели, ударяясь по стеклу, и я очень испугался. Никто не мог мне помочь.
Я закрыл глаза, заметил, что мама спит в кресле, и заплакал.
Когда открыл, увидел темную тень в дальнем конце коридора. Она напоминала большой черный шар, зависший в воздухе, потом начала расти и расти, пока не лопнула и не растеклась по полу черной нефтяной лужей. Я чувствовал, что не могу двинуться. Стоял, как вкопанный. Даже если бы здание взорвалось, все равно остался бы на месте. Мог думать только о маме. Наблюдал, как лужа расширяется, добирается до стен, ползет по ним вверх, и вдруг сообразил, что это.