Мальчик на час
Шрифт:
– Творчески подошел к процессу, – заметил Сергей.
– Уж это так и есть, творчески, – согласился его друг. – Я встал около павильона на повороте к универмагу без пятнадцати минут четыре. Через какое-то время увидел, как нужная мне машина завернула на стоянку. Стекла в автомобиле действительно были очень темные, я даже не видел того, кто был за рулем. Когда девятка заняла свое место среди других машин, я сделал выдержку в несколько минут, надел медицинские перчатки, зажал в левой ладони приготовленный заранее шнур и подошел к машине. Деньги были завернуты в газету, из нее я соорудил пакет, который положил в рубашку. Вернее, между телом и материей рубашки я опустил его за ворот, за пазуху.
Виктор опять прервался. Сергей видел его состояние. Похоже, что Фадеев снова переживает тот момент, он весь напрягся, сцепил и сжал пальцы рук в кольцо, в кулак из двух ладоней. Лицо
– Я подошел к машине Стаса и правой рукой открыл заднюю дверь. В машине кроме Стаса никого не было, и я сел на заднее пассажирское место. Он мне сказал что-то типа «привет, дорогой, принес ли деньги»? Я ответил, что принес и что не давал ему оснований мне не доверять. Достал из-за пазухи пакет с деньгами и правой рукой протянул ему. Он обратил внимание, что я в перчатках. На что получил от меня ответ, что не хочу рисковать и оставлять свои пальчики и в машине, и на пакете. Стас понимающе кивнул и взял пакет, тут же распечатал его и стал проверять деньги. В этот самый момент, понимая, что другого случая он мне не предоставит, я отработанным резким движением мгновенно накинул шнур-удавку ему через голову на шею. Стас не ожидал такого поворота и даже дернуться не успел. Все произошло быстро. Сопротивление с его стороны было довольно слабым, он пытался, конечно, вырваться, пытался просунуть ладони рук под удавку, но я со всей силой затягивал эту петлю на его шее. Отдал концы он очень быстро, прохрипев что-то нечленораздельное напоследок. У меня был приготовлен целлофановый пакет «Магнита», куда я сложил свои деньги, которые принес Стасу, достал упаковки денег из спортивной сумки, лежащей на правом пассажирском переднем сиденье, два мобильных телефона Стаса, валявшиеся тут же. Все сложил в пакет. Решил спортивную сумку оставить в машине, предполагая, что маячок должен находиться именно там. Было бы глупо устраивать его в упаковках денег, которые Стас обязательно должен был проверить. Там он моментально бы обнаружил его. Все это аккуратно уложил в пакете, свернул его и вышел из машины. Вокруг было спокойно, никто абсолютно ничего не заметил. Я уверенно вышел на Большую Санкт-Петербургскую улицу и сел в свой автомобиль, который оставил во дворе двадцать восьмого дома. Дело было сделано. Затем на Колмовском мосту я выбросил через окно в речку телефоны Стаса и перчатки и поехал домой. Вот и вся эпопея. Ты удовлетворил свое любопытство?
– В общем, да, – утвердительно сказал Осокин. Виктор смотрел на сыщика, который снова спросил друга: – Ты понимаешь, что на твоей совести смерть Исаевой? Как жить с этим будешь?
– Плохо жить буду, – ответил Виктор. – Я и сейчас практически каждый день в церковь хожу, но легче особо не становится. Такие дела, Серега…
– Понятно все. С совестью своей сам разбирайся. Да… не знаю, имел ли ты в виду видеокамеры по периметру универмага, но тебе и здесь повезло: камеры стоят кое-где, и ни одна из них не просматривает тот участок, где стояла девятка. Может быть, это Стас заранее выбрал такое место, предварительно вычислив камеры видеоконтроля.
– Если честно, этот момент я совершенно упустил. Что же, остается считать, что мне действительно необыкновенно повезло. А ведь мог запросто запалиться. Стоило Стасу только поставить машину в другой сектор стоянки, и я был бы как на ладони в мониторах охраны универмага.
– Совершенно необязательно. Качество изображения в тех камерах очень далеко до желаемого. Еще не факт, что можно определенно узнать человека, хотя вероятность неплохая. Ладно, чего теперь об этом. Что дальше думаешь делать? Как жить собираешься?
– От тебя зависит, сольешь меня своим бывшим коллегам или нет?
– Я уже объяснял тебе, что доказательств против тебя не имеется. Даже если я и сообщу официалам о моем мнении в отношении этого убийства, доказать твою причастность будет нереально. Это возможно только в одном случае, а именно: ты сам во всем сознаешься. Но даже тогда тебе будет очень трудно доказать, что именно ты совершил это убийство. Никто тебя не видел, свидетелей нет, джинсы ты уничтожил, – сыщик с хитрой улыбкой посмотрел на своего друга, который утвердительно кивнул на его слова, – так же как и мобильные телефоны с сим-картами на подставных лиц. Доказать, что это твоя пуговица, заклепка от джинсов, невозможно, если самих брюк уже нет. На удавке и в машине твоих следов не имеется, ты в перчатках был. Единственное, что ты сможешь сделать, чтобы доказать свою причастность к убийству Стаса, это рассказать, где и когда ты приобретал левые сим-карты, легализовать номера мобильных своего телефона и Стаса и подтвердить количество звонков вашего общения согласно датам и времени. Но и то это будет лишь косвенное доказательство твоей связи с Кормильцевым. Да, еще… доказательством может также являться и остальной кусок шнура, из части которого ты и соорудил удавку. Но ты ведь и это все конечно же уничтожил. Так что решай все сам. Я уже забыл все то, о чем ты мне сейчас рассказывал.
– А не заинтересуется всем этим твой Вадим Иванович? Он ушлый опер, может докопаться.
– Я подозреваю, что он уже и сейчас имеет на этот счет свое мнение и оно где-то рядышком с реальностью. Но именно то, что он, как ты правильно отметил, ушлый опер, не будет он копать в данном направлении. Он прекрасно видит перспективу раскрытия, а также ее необходимость. У него куча дел, которыми действительно надо заниматься. Так что, повторюсь, решай сам.
– А что бы ты на моем месте сейчас делал?
– Прежде всего, постарался бы не оказаться на твоем месте. Ну, а если все же произошло бы что-то подобное, я бы правильно распределил полученные от депутата деньги за освобождение Рёмы и постарался по возможности помочь пенсионерке, тете Исаевой, забыл уже, как и зовут ее. Ну, и Маринку конечно же не обижал. Все же разводитесь?
– Да, мы уже все обговорили. Я все оставляю ей, себе беру лишь машину. Уеду в Валдай. А там видно будет. Когда родится ребенок, возможно, в Новгород переедем.
– Ладно, интересная штука жизнь, не знаешь, какой сюрприз она тебе может преподнести в любой момент.
– Кстати, Серега, а ты когда понял, что я завязан во всей этой истории? – Фадеев с любопытством уставился на Сергея.
Сыщик с легкой улыбкой взглянул на Виктора:
– Не поверишь, но до последнего момента я ничего не понимал. Не складывалось у меня ничего, пока не увидел фото твоей заклепки с джинсов. У меня дома твоя такая же заклепка обнаружилась, когда вы с Мариной вернулись от меня к себе домой. Мама моя ее нашла, когда прибиралась в большой комнате. Кое-какие мысли появились после того, как я понял, что в Валдай ты ездил не столько по работе, сколько по своим сердечным делам. Тогда же я понял, что и обратился ты ко мне не с целью понять ваши отношения с супругой и реанимировать их, а с целью, чтобы я убедился в изменах твоей жены по отношению к тебе, что и должно было ускорить ваш развод. Понял, что ты хочешь всем этим отвести подозрения от себя по поводу твоих отношений с новой женщиной, показать, что в вашем разрыве с Мариной виновата только она. Это мне было непонятно. Но все равно не складывалась картинка полностью. Не мог я даже и предположить, что ты можешь сливать информацию Стасу, что в твоей голове может родиться мысль устранить Маринку руками этого ублюдка. Ну, а потом, когда я увидел фото заклепки, которая случайно осталась в девятке с трупом, все встало на свои места. Несмотря ни на что я рад, что ты сумел разобраться в самом себе, сумел в нужное время остановиться, не скатился в ту яму, из которой уже никогда не смог бы выбраться. Все, хватит, забыли про это. Давай добьем остатки коньяка, время еще детское! Уже и Маринка должна скоро подойти. Мне конечно же нельзя на машине уезжать после такого количества выпитого. Пожалуй, зайду в гости к моей бывшей женушке, Даньку давно не видел, все проблемы ваши мешали. Если не выгонят, хоть переночую у них. Ольга рассталась со своим мужчинкой, так что есть надежда у сына переночевать…
Приближалось лето. Май стоял жаркий и солнечный. Город расцвел во всей красе! Дорожники пытались привести в порядок асфальтовое покрытие основных городских улиц. Нужно отметить, что удавалось им это с трудом. Особо глубокие ямы засыпались непонятно чем, некоторые заделывались кирпичами. Смотреть на все это без слез и матюгов было невозможно.
Зато глаз «радовали» спальные районы города, где двухэтажные и выше росли на глазах местных жителей особняки, в которых, видимо, и жили многие товарищи, от которых напрямую зависело состояние дорог города и области.
Ну, а у Вадима Ивановича Наумченко продолжались будни, обыкновенные, рабочие будни, такие же, как, впрочем, и у Сергея с его ребятами. Пенсия еще не подступила, дел не перечесть. Радовало, что никто из руководства уже не дергал по поводу гибели Стаса. Главное, что убийства девушек раскрыты, убийца сам мертв, а кто помог ему отправиться на тот свет, уже не так уж и важно. Среди оперов витала версия, что кто-то из близких родственников потерпевших накинул удавку на горло этому зверюге. Как и кому это удалось сделать, было, конечно, интересно, но находить этого человека и привлекать к уголовной ответственности никто желанием не горел.