Мальчик с открытки
Шрифт:
– Я не могу играть графиню! – наотрез отказалась она от предложенной роли, когда они остались вдвоём с режиссером, и чтобы как-то объяснить свой отказ, привела аргумент: - Во мне нет ни капли аристократизма, правильно Вилька сказал.
– А в ком он есть? – Вероничка мило улыбнулась. – В этом мальчике, похожем на девочку? Знаешь, он мне тоже не нравится. – Большие её глаза участливо смотрели на Тинку. И тогда та решилась сказать правду.
– Я из многодетной семьи, денег у нас нет лишних, чтобы шить костюмы. Графиня нам не по карману.
–
– Терпеть его не могу! – вырвалось у Тинки. – Но не боюсь! Что я – дура!
– Вот и хорошо, что не дура. Будешь играть по-умному. А о костюмах не волнуйся, их закажет РДК в мастерской, – успокоила её режиссёр.
– Мы же для него в первую очередь ставим спектакль, а потом уж для школы – я в Доме культуры на практике. И декорации будет делать РДК. У тебя задача одна – сыграть так, чтобы к концу спектакля все разрыдались от счастья!
– Ну, это я сумею!
– обрадовалась Тинка и широко улыбнулась, обнажив свои мелкие крепкие зубки. – Зарыдают у меня как миленькие, вот увидите. Я буду из кожи вон лезть!
Глава VIII
Незаметно подкрались холода и морозы, уже в середине ноября снега выпало по самые крыши. В последний ноябрьский выходной Вадиму исполнилось шестнадцать лет. На день рождения он пригласил Сергея Петрова, братьев Моисеенко, Римму Хасанову и Оксану Чевыкину. Хотел позвать Тинку с подружками, но не решился.
К этой девчонке Вадим испытывал странные чувства. Она притягивала его к себе как магнит. Он постоянно искал её глазами и поворачивал за ней голову, словно цветок за солнцем.
Когда Маслёна появлялась, ему казалось, всё вокруг загоралось особым светом, и каждая мелочь становилась значительной, потому что она коснулась её. Но лишь закрывалась за ней дверь - и сразу всё меркло.
Вместе с тем он не находил в Тинке ничего похожего с девичьим идеалом, что жил в нём давно, и понимал ненормальность своего влечения к ней, ведь они такие разные.
К его идеалу скорее бы подходила Милочка – красивая во всём, а в поведении почти ангел: голос нежный и всегда приветливый. Однако в жар его почему-то бросает при встрече не с ней, а с Маслёной, обычной девчонкой, отнюдь не красавицей, хотя и не дурнушкой, и скромницей не назовёшь – резка, упряма и непредсказуема. Не о такой даме сердца он мечтал.
Много раз убеждал себя Вадим, что ему, в общем-то, дела нет до неё, просто испытывает обычное чувство благодарности за спасение – и всё. Но не мог не думать о ней. Иногда мысленно представлял, ворочаясь перед сном, как выказывает ей своё равнодушие. Вот заходит она в класс, отыскивает его взглядом, а он, не замечая её, равнодушно отворачивается к окну, нет, лучше восторженно смотрит на Милочку или Киру Дранкину, похожую на немецкую куклу, которую мама прислала своей племяннице из Германии.
Или ведёт с кем-нибудь из девчонок, например, с беленькой Быковой, кокетливую беседу в школьном коридоре, а Тинка, проходя мимо,
Наяву же всё было наоборот: Маслёна не замечала его. Глаза её частенько бесстрастно скользили по нему, как будто он был один из многих или пустое место, в них не было заинтересованности.
Что же творилось с ним, куда подевались воля его и гордость – Вадим не мог этого понять, словно накаркал на себя тогда, в колхозе, под пурпурным деревцем, когда, красуясь перед Тинкой, рассуждал о любви, как о болезни. Теперь, возможно, заболел сам.
– Почему ты как сонная муха? Не заболел? – тревожилась бабушка, замечая его странное состояние. На что Вадим только пожимал плечами и старался юркнуть в свою комнату, чтобы отдаться своим мыслям о Тинке. Думы о ней почему-то доставляли ему необъяснимое удовольствие.
Как-то раз Серёга Петров, когда они вдвоём возвращались из школы, полушутя произнёс:
– Ты что, влюбился в Маслёну? Напрасно. Вы с ней не пара.
Горячо стал разубеждать Вадим друга, придав голосу напускное возмущение, скорее, нравится ему красотка Ланина, чем задира Маслова, а в конце запоздало спросил, почему это, собственно, он Тинке не пара, кто же тогда ей пара.
– Вилька, - хохотнул Серёга. – Они с ним такие две противоположности, что, объединившись, могли бы прекрасно дополнять друг друга, - сострил Петров.
Шутка его Вадиму не понравилась, хотя он и вида не подал. А Ахметова после этого ещё больше возненавидел, будто почувствовал в нём соперника. Во вражде Вильки с Тинкой невольно стал подозревать взаимное влечение, хотя осознавал, что не может такого быть: слишком они друг друга задирают. А вдруг, ведь не только от любви до ненависти - один шаг, но и от неё до любви тоже столько же. Может, Вилька специально досаждает Маслене, чтобы обратила на него внимание.
Однажды после очередного его выпада на запах Тинки Вадим не выдержал и пригрозил Ахметову наедине:
– Не трогай Маслову, иначе я твой чуткий нос начисто лишу всякого обоняния!
Наверное, вид у него был устрашающий, если Вилька после этого перестал донимать Тинку.
До премьеры оставалось всего три недели. Все сцены были изучены, РДК заказал в ателье костюмы. Вероника съездила в Уфу и привезла из театра музкомедии – там у неё были знакомые - списанные парики и кое-какие костюмы, сгодятся для массовки.
Она очень переживала за спектакль – это её курсовая работа преддипломная, обещала приехать на премьеру преподавательница по режиссёрскому мастерству Галина Михайловна.
В институте были недовольны, что она выбрала Лопе де Вега, можно было поставить, например, «Двенадцать месяцев» Маршака. Но его на курсе почти все ставят, а Веронике хотелось чего-то особенного: оказаться под Новый год не в лесу, а в Неаполе – это же просто здорово! Вот и нарвалась со своим поиском чуда на лишние хлопоты: ни к кому из сокурсников строгая Галина Михайловна на премьеру не едет, а к ней явится. Даже сон теперь по ночам потеряла.