Мальчики из Фоллз
Шрифт:
Комната, кажется, все-таки пуста. И не занята постоянным обитателем. Здесь нет никакой одежды, чеков. Ничего ценного.
Размотав повязку на руке, осматриваю рану и замечаю следы подсохшей крови по краям. Гноя не видно, кожа в цвете не изменилась, даже припухлость немного спала. Порез закрыт лучше, чем все мои предыдущие ранения, когда мне накладывали швы.
У Хоука, наверное, и сертификат на проведение профессиональной сердечно-легочной реанимации есть. Бойскаут.
Я
Спотыкаясь, иду за «Адвилом», который дал Хоук, высыпаю несколько таблеток, забрасываю в рот. Проглотив их всухую, швыряю пузырек на кровать, отпираю замок и открываю дверь.
Едва выхожу в тоннель, меня встречает музыка и поток прохладного воздуха.
Это хеви-метал. Не испанский, но и не английский. Я не могу разобрать текст, зато слева от себя слышу визг гитар и ритм ударных.
Почему Хоук привел меня обратно?
В мыслях проносится тысяча вопросов, о которых думала прошлой ночью, однако ни одного не задала, не придав им должного значения.
Он проследил за мной от Фоллз до дома. Зачем?
Хоук мне не доверяет. Наверное, дело в этом.
Заставит ли он меня остаться?
Пусть попробует.
Я улавливаю звук, похожий на шарканье шагов, донесшийся сзади, но, оглянувшись, ничего не вижу в темноте.
Дойдя до комнаты наблюдения, миную ее и сворачиваю вправо, на кухню.
Трент стоит у плиты, под оглушительный аккомпанемент металла жарит яичницу на сковороде. Нос улавливает аромат сливочного масла, и мои жевательные мышцы сокращаются, рот наполняется слюной, как бывает, когда ты предвкушаешь что-то очень вкусное.
Моя куртка лежит на островке с цементной столешницей. Взяв ее, натягиваю на себя, сую руки в карманы. Телефона нет.
Я пристально смотрю на парня. Мне понадобится мой телефон.
Громкость музыки уменьшается. Он ставит чашку кофе перед пустым табуретом и встречается со мной взглядом.
– Ты веган?
Вскидываю брови. Трент знает разницу в цене между бургером из черной фасоли с тыквенными семечками и комбо-обедом «Макдональдса»? Господи…
Я сажусь.
– Извини, – бормочет Хоук, сдерживая улыбку. После чего протягивает мне тарелку с ломтиком хлеба, поджаренного в масле и увенчанного яичницей с рубленым беконом.
Не колеблясь, хватаю тост – мне понадобится энергия, когда подамся в бега, – вонзаю в него зубы. Хруст хлеба – музыка для моих ушей. Масло попадает на язык. На миг я переношусь в прошлое: мне семь, я на кухне нашей соседки Клары, готовлю угощения к Рождеству, слушая музыку. Все такое аппетитное, теплое и пахнет приятно.
Хорошее воспоминание.
Когда представляю
Сложив тост пополам, расплющиваю все ингредиенты и быстро доедаю его за четыре укуса. Прокашлявшись, залпом проглатываю апельсиновый сок, затем отпиваю немного кофе.
Хоук накладывает себе порцию, и я говорю, пока нервы не сдали:
– Мне нужно около девяноста тысяч долларов. А тебе нужно не попасть под арест, так что, я бы сказала, это делает нас командой.
Он невозмутимо оборачивается, намазывает яичницу на кусок тоста и добавляет:
– Еще нам нужно остановить офицера Ривза.
Я чувствую толику облегчения от того, что Хоук, похоже, согласен работать вместе, но его цель благороднее моей. С удовольствием бы избавилась от этого говнюка. Мило, что Хоук думает, будто ему это удастся.
– Где хранится товар? – спрашивает он, поставив сковороду в раковину. – Наркотики? Где его штаб? В гараже?
Обхватив кружку, грею ладонь.
– Хочешь его обокрасть?
– Ты ведь в этом профи, не так ли, Бунтарка?
– Аро, – напоминаю ему. Я перестала быть «Бунтарем» восемь месяцев назад.
Трент кивает, по-прежнему не глядя на меня.
– А меня зовут Хоук. Не «сукин сын».
Я подавляю ухмылку, наблюдая за тем, как парень поливает яичницу соусом «Табаско». Значит, он понял, да?
Потягивая кофе, оглядываю большую комнату и замечаю отблески света в углах у потолка. Линзы отражают солнечные лучи, проникающие сквозь окна на высоте. Установлена ли камера в той комнате, где я спала?
– У тебя до хрена камер наблюдения по всему городу, – подмечаю я, судя по увиденному на мониторах прошлой ночью. – Они твои или ты подключаешься к камерам округа?
Хоук опирается одной рукой на стойку, а в другой держит бутерброд. Мышцы его живота над поясным фартуком напрягаются, и я моргаю, сделав очередной глоток.
– Где находится его штаб? – повторяет он вместо ответа.
– С чего ты взял, что мне это известно?
Откусив кусочек, парень размеренно жует и откладывает еду.
– Ты моя ровесница. Значит, должна была окончить школу в этом году. Но не окончила.
Я слушаю.
– Ты не ходила в школу восемь месяцев, – продолжает Хоук. – Не то чтобы твою приемную мать это волновало, лишь бы пособия приходили, верно? Однако даже они больше не гарантируют тебе постоянного жилья, так как ты достигла совершеннолетия.