Мальчишки из Васильков. Повести
Шрифт:
— Хо-хо! — победно прокричал Алешка. — Бьет что надо!
Прибежавший Петюнчик попытался выдернуть стрелу, но только сломал ее и испуганно уставился на Алешку.
— У меня их вот сколько! — показал Алешка Петюнчику пучок стрел. — Прощаю.
— Дай стрельнуть, — попросил Петюнчик.
— Это оружие не для тебя. Я тебе рогатку сделаю.
— А самокат?
— Вот тебе самокат! — Алешка поднес к носу Петюнчика кулак. — Видал?
Петюнчик надул губы, собираясь зареветь.
— Ладно, сделаю тебе самокат, — сжалился Алешка. — Где мамка?
— К
— Ясно. Ты никуда не уходи и не шкодничай тут. Скажешь мамке, что я пошел на море. Понял?
— И я хочу на море, — заныл Петюнчик.
— В другой раз, — пообещал Алешка, — скажешь мамке, что я поплыл на острова, понес письмо Кузьме Петровичу. — И добавил грозно: — Запомнил?
Дальше Алешка сделал вот что: вошел в дом, разделся до плавок, вложил в резиновую купальную шапочку письмо Коли Ивановича, надел ее, намазался вазелином, чтобы не так мерзнуть в воде, взял арбалет и помчался к морю.
Через полтора часа он был на острове.
— Я тебя в бинокль уже давно заприметил, когда ты на втором острове песок руками рыл, — сказал Кузьма Петрович. — Зачем рыл? Прятал что-то или искал?
— Птенчик издох, так я его закопал, — соврал Алешка. Не мог же он признаться Кузьме Петровичу, что зарыл там арбалет. — А где... эти? — спросил Алешка.
— Лена и Степка?
— Да.
— Так бы и спрашивал. Пошли плавник собирать. Скоро придут. А ты зачем пожаловал?
— Да вот, — Алешка снял шапочку. — Письмо вам принес.
— Мог бы жене моей отдать, — проворчал Кузьма Петрович, распечатывая конверт. — Стоило ли из-за письма тащиться...
— Я подумал, может срочное...
— Срочные вести, как тебе известно, обычно сообщают телеграммами... А вообще-то спасибо, конечно.
Кузьма Петрович присел на опрокинутое вверх дном ведро, принялся читать письмо. Оно было короткое — всего в полстраницы.
— Так, так, — проговорил Кузьма Петрович, закончив читать. — Ясно. Шестнадцатого или семнадцатого, значит, приедет. Что ж, встретим. Коля Иванович приедет, — сказал он Алешке. — Ревновать я тебе запретить не могу, хотя, конечно, дурость все это, но чтоб никаких фокусов... Понял? Иначе будешь иметь дело со мной.
— Понял, — ответил Алешка. — Попить у вас найдется?
— Найдется. Там. — Кузьма Петрович кивнул на дверь. — В белой канистре. Кружка на столе.
В домике пахло свежей рыбой и луком. Алешка приподнял край полотенца, которым была накрыта миска, и увидел в ней очищенную кефаль. На дощечке около миски зеленела горка нарезанного луку, лежала пачка лаврового листа. «Живут же!» — с завистью подумал Алешка и выпил кружку воды.
— Гость у нас дорогой! — сказал Кузьма Петрович.
Алешка оглянулся и увидел Лену. Что-то тихонько ахнуло у него в груди.
— Кто, папка? — спросила Лена, успев подумать при этом, что, возможно, приехал Коля Иванович... Но это была нелепая мысль, потому что вряд ли Коля Иванович стал бы добираться сюда вплавь. И об этом она тоже успела подумать до того, как отец ответил:
— Алешка Голованов. Не рада?
Алешка вышел из сторожки и сказал:
— Привет!
— Привет! — ответила Лена.
Степка, не глядя на Алешку, кивнул головой и продолжал укладывать меж двух камней плавник — готовил костер для ухи.
— Зачем пожаловал? — спросила у Алешки Лена.
— Доставил нам письмо от Коли Ивановича, — ответил за Алешку отец. — Коля Иванович пишет, что шестнадцатого или семнадцатого будет у нас.
— Правда? — нараспев проговорила Лена. — А где письмо?
— Вот, — протянул ей отец письмо. — Почитай.
Лена сначала взглянула на адрес, убедилась, что письмо адресовано не ей, вынула из конверта листок и отвернулась, чтобы ни отец, ни Алешка не видели ее лица, когда она станет читать.
«Уважаемый Кузьма Петрович! — писал Коля Иванович. — Диссертацию я, слава богу, закончил. Уже получил отзывы — положительные. Защита состоится через месяц, а может быть еще позднее. Короче говоря, у меня теперь появилось свободное время. Надо мне набраться сил перед защитой. И вот я подумал, что мог бы провести недельки две у вас на островах, позагорать, порыбачить, повалять дурака. С пятнадцатого мне дают отпуск. Так что ждите меня шестнадцатого или семнадцатого. Хотел написать, что, возможно приеду не один, но боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет.
Большой привет супруге и Леночке.
Ваш Коля Иванович».
Улыбаясь, Лена вернула письмо отцу, подошла к Алешке и протянула ему руку.
— Спасибо, почтальон, — сказала она.
— Кушай на здоровье, — ответил Алешка. — Ну, я пойду, — вздохнул он, как вздыхают, закончив важное дело. — Мне пора.
— Остался бы на ушицу, — предложил Кузьма Петрович.
— Спасибо, в другой раз.
— Я провожу тебя до стрелки, — сказала Лена.
Степка посмотрел им вслед и чиркнул спичкой. По сухим листьям тростника пополз быстрый желтоватый огонек.
— Ты большой молодец, — сказала Лена, когда у сторожки их уже не могли слышать.
— А Степка боится нос от земли поднять, — усмехнулся Алешка. — Чего он тут? Домой собирается?
— Завтра. Сегодня папка решил к Желтому мысу сплавать.
— Наговорил, наверное, на меня целый короб?
— На тебя? Он, если хочешь знать, ни разу даже не вспомнил о тебе.
— А ты? — спросил Алешка.
— Я? Зачем мне о тебе вспоминать? — улыбнулась Лена.
Алешка разбежался и прыгнул в воду вниз головой. Лена уже стала тревожится за Алешкину жизнь, когда его голова в синей резиновой шапочке вынырнула далеко от берега. Алешка не оглянулся, замахал руками, поплыл.