Малец
Шрифт:
Вообще, ее пироги брали охотно, основному конкуренту Фролу косому только и оставалось потихоньку скрипеть зубами. А то - в пирогах все важно, мало тесто из пшеницы замесить, надо еще и начинку вкусную сделать. Вон, домашние постоянно вокруг вьются, все норовят стащить пару ложек начинки, пока она в пирог не попала, так что пока особенно опасаться конкуренции не приходится, только если заезжие кто. Так с тех какой спрос? На все яркое кидаются, чего у Фрола как раз не отнять - яйцом с тетеревиным маслом поверхность выпечки кроет, а вот когда распробуют, уже только от Лукерьи берут.
– Здравия вам, бабоньки, - поздоровалась она с немногочисленными соседками по бизнесу, затаскивая санки с ящиком на свой торговый пятачок, - и чтобы от покупателей сегодня было не протолкнуться.
– Продолжала она притягивать удачу.
А как же, удача в торговом деле как бы не главное, не раз так бывало, и пирогов вдосталь и народу на торге полно, а не берут треклятые, хоть елеем мажь.
– И тебе здоровьишка, хозяйка, - за всех отозвалась Бельчиха, - много сегодня напекла?
Лукерья только хитро улыбнулась, это соседка так шутить изволит, да кто же из торговцев в здравой памяти скажет, сколько у него товара, поэтому и ответ соответствующий:
– Да немного совсем, что от мужа успела отбить, да от детей спрятать.
Немудрена шутка, но торговки заулыбались.
– Эх, - картинно вздохнула Бельчиха, - от маво не отобьешь, все под чистую стрескат, хоть сколь будет. И куда столько в ирода лезет?
Тут уж бабы рассмеялись в голос, да и не только бабы, их поддержали и мужики, коих в ряду было большинство, и вовсе не из-за прожорливости мужа, а как раз наоборот. Все знали, насколько прижимист мужик у торговки, да он скорее с голодухи загнется, чем позволит себе хоть кусочек от покупателя оторвать. В это время он, так же как и его жена, где-то здесь на торгу, только в отличие от нее горячий сбитень всем предлагает, хоть и не часто люди этот напиток берут, но все ж в семью копейка.
– Так в чем задачка-то, - отбила подачу Лукерья, - подрежь ему пояс покороче, что бы потуже затягивал, вот много и не влезет.
Но тут наметившуюся 'перепалку' пришлось прекратить - к их 'калашному' ряду подтянулись покупатели. Торговки сразу включили голосовую рекламу товара, и торговый пятачок потонул в многоголосице, мужикам только и оставалось, что проявлять терпение, потому как их голоса на фоне женских совсем не котировались. Лукерья в 'хор' не включилась, не успела еще разложиться, и тем приятнее было, что около нее остановились сразу два покупателя, ожидая, когда торговка обустроится на месте.
– Эх, везет тебе, - завистливо вздохнула Бельчиха, глядя в спины покупателей, уходивших с торга с пирогами соседки, - так до полдня расторгуешься, а мне тут до конца сидеть, и хоть бы глянули на мои баранки.
– Глянут еще, - усмехнулась Лукерья, - и не только глянут, твои баранки с полдня брать начнут. Сама же знаешь.
Так и проходил всегда день на торге, в основном все разговоры велись о предмете занятия, торговле, но и от новостей никто не отказывался:
– Караван из Нерчинска вчера пришел, дык пограбили его, шибко пограбили. Говорят, тати десяток воинов в охране побили, купец чтобы уйти семь возов бросил.
– Чего вез-то?
– Так знамо чего. Чего из Китая везут? Шелка, фарфор, чай.
– Господи, это же какой убыток купцу? А сколько отбили-то?
– Десятка два подвод будет. И раненых много, почитай все.
– Ох ты ж. А тати?
– А что тати? Караван в великой спешке уходил, сколько там этих татей полегло, кто знает. Только купец думает, что это и не разбойники то вовсе, а казаки напали.
– Казаки? Да как же своих-то резать?
– А вот так, казаки тоже разные бывают, иные очень даже между собой не дружат. А еще говорят Раздольное разорили, но там уже не казаки, а монголы отрядом через Тунку прошли.
– Да как же это, там же острог?
– А так, воевода казакам содержания не дал, так они из Тунки почти все в Нерчинск перебрались.
– Да не... Далеко монголам через Тунку, это скорее из большой Монголии отряд мимо Нерчинска прошел. Главное, чтобы до нас не добрались, а то ведь стены здесь только у кремля.
– Ну а иркутские казаки как?
– Наших отец Игнатий в обиду не дает, помогает монастырскими припасами - не дает по миру пойти.
– А слышали, как воевода по осени погорельцев из Лисьего погнал? Те к нему за помощью, а он их чуть ли не плетьми.
– Слышали. Вон они в землянках у Ангары ютятся, и не сказать, чтобы сильно бедовали, на паперти не стоят. Даже вон вдова с малолетними и то как-то умудряется жить.
– Это к которой Асата примаком пошел?
– Да какой он примак, разве ж в землянку примаком идут? А малец у казачки, сначала вроде болен головой был, все в селе его за дурочка считали, а после пожара за ум взялся. Да так взялся, что иному мужику не помешало бы с него пример брать. Да знаете вы его, зайчатиной здесь торговал.
– Погоди, так это Васька, что ли?
– Он, у него еще сестра такая бойкая, тоже иногда берестянками здесь торгует.
– Ага, знаем, берестянки у нее лепые, сама два туеска взяла. Хм. А по ней не скажешь, что из погорельцев, и одета ладно, и сапожки на каблучке.
– Да вон он, Васька, санки тащит - легок на помине. Чего-то торговать принес.
Торговки затихли, наблюдая как взопревший от тяжелой работы малец, затащил санки в рыбный ряд.
– Только лед стал, а он уже рыбы набил, - хмыкнула Лукерья.
– Возьмешь?
– Кивнула Бельчиха в сторону рыбака.
– Нет, - с сожалением ответила торговка, - он на мои пироги не зарится, ему деньга нужна.
– Так за чем дело встало, деньги-то у тебя есть?
– Усмехнулась подруга, - а ему твои пшеничные пироги никак не потянуть - не купец.
Лукерья кивнула, а и правда, чего она еще от погорельца хочет? Да и про кузнеца она знала, Асата хоть и кузнец, но статью не вышел, поэтому и зарабатывать трудом много не может. Тут и покупатель подошел, последние пироги забрал, осталось только упаковать сани.