Маленькая частная война
Шрифт:
— Приведите ее в комнату для допросов. Мы с ней потолкуем. Узнайте, какая комната свободна.
— Я уже это выяснила. Комната А свободна.
— Приведите ее. Хотите присутствовать? Детектив Джонсон помедлила. Судя по лицу, она явно боролась с искушением:
— Если нас там будет трое, это может ее смутить. Я лучше пройду в комнату наблюдения.
— Пусть из приемника пришлют ее досье. Спасибо, Джонсон, отличная работа.
При одном взгляде на Офелию Уошборн становилось ясно, что жизнь обошлась с ней неласково. Точнее, ее сильно потрепало. Она была крупной, широкобедрой негритянкой с грудью невероятных размеров и высоты. Но это был, безусловно, не дар божий. Лиф ее платья, расшитый блестками и украшенный перьями, напоминал рыцарские латы, надетые на две горные вершины.
На голове у нее красовался целый стог волос, выкрашенных в белый цвет. Ева всегда удивлялась, почему уличные проститутки считают пышные волосы таким же сильным козырем, как и пышную грудь. И зачем нужно и то и другое, когда большинству клиентов хочется всего лишь быстрого и упрощенного секса?
Губы у нее были большие, полные, густо накрашенные. Во рту поблескивала золотая фикса, лицо с кричащим макияжем как будто объявляло во всеуслышание: «Шлюха! Самые низкие цены!»
Но все эти краски и блестки не могли замаскировать того факта, что Офелия была залежавшимся и даже подпорченным товаром. Ей было уже под пятьдесят: она лет на десять пережила тот возраст, когда лицензированные проститутки уходят с улицы и становятся официантками в секс-клубах. Или снимаются в массовке в порнофильмах.
— Офелия, — спокойно, даже дружелюбно заговорила Ева, — Я вижу, вы работаете по просроченной лицензии, и у вас было еще три различных нарушения за последние полтора года.
— Да нет, понимаете, в том-то все и дело. Этот коп, он меня взял за незаконное хранение, а ведь я ж ему говорила, что это мне небось папик подсунул. Папикам доверять нельзя, это я вам точно говорю. Но они ж меня не слушают! А лицензию я продлю. Иначе на что же мне жить, спрашивается? Кому я там мешаю? Врачебный осмотр прохожу регулярно. Можете посмотреть в деле, там все сказано. Я чиста.
— Ну, положим, там сказано, что анализы дали положительную реакцию на «экзотику» и «энергетик».
— Да это ошибка! А может, какой-нибудь папик мне подсыпал. Некоторые папики натирают себе хрен «энергетиком». Возьмешь в рот — и привет.
Ева внимательно слушала, словно эта информация показалась ей захватывающей.
— Знаете, в связи с этим последним арестом лицензию у вас могут отобрать навсегда.
— Но вы же можете это исправить! Вы исправите это для меня, потому что у меня есть кое-что для вас.
— А что у вас есть для меня, Офелия?
— Нет уж, сперва вы это исправьте.
— Пибоди, разве похоже, что мне недавно удалили головной мозг хирургическим путем?
— Нет. Вы, безусловно, не похожи на полоумную, готовую подчищать уголовное досье такой длины, не получив сначала информации по существу.
Офелия бросила на Пибоди убийственный взгляд:
— По какому еще существу!
— Офелия, двое копов убиты. — Спокойный, дружелюбный тон сменился холодным, как атмосфера на Плутоне. — И вы об этом наверняка слышали. Если вы пытаетесь это использовать, если вы меня разыгрываете, чтобы вернуть свою лицензию, я лично позабочусь, чтобы ее отобрали навсегда. Я позабочусь, чтобы уличные копы ни на минуту не оставляли вас в покое. Вы ни с кем не сможете перепихнуться даже ради старой дружбы.
— Ну и нечего так вредничать! — Офелия обиженно надула губы, и они стали похожи на надувной матрац. — Я же только хочу помочь нам обеим выпутаться из заварухи.
— Тогда скажите мне, что вы знаете, и, если это поможет, вы выйдете отсюда на свободу.
— С лицензией?
— С лицензией.
— Класс! Ну, дело было вот как. Иду я по Девяносто второй… Вообще-то я обычно работаю в центре города, но сейчас дела у меня идут неважно, так что пришлось переехать. Да там и клиентура лучше. В этот час папики, которые с девяти до пяти, как раз заходят пропустить стаканчик в баре после работы. Ну, а я их обслуживаю по-быстрому, чтобы было, что вспомнить.
— Прямо на улице?
— Ну… Понимаете, у меня уговор с парнем из бакалеи. Там есть задняя комната. Он берет долю, а я могу делать свои дела без помех.
— Ладно, продолжайте.
Явно ободренная тем, что ей не светит арест за новое нарушение, Офелия просияла.
— Ну, вот я и говорю: начинаю я обход. Одного свежачка уже поимела, так что настроение хорошее. Погода хорошая, люди кругом… Масса вариантов, понимаете? И тут засекаю этих двоих. Большие красивые парни. Крепкие, крутые. Я думаю: может, повезет, сыграем дубль. Ну, я меняю курс, двигаю прямо на них, выставляю вперед своих чемпионов. — Она любовно погладила себя по груди. — Ну вот, я и говорю: «Как насчет вечеринки, джентльмены?» Предлагаю особую скидку. Стою прямо перед ними, дорогу загораживаю. Понимаете, папика надо тормознуть, показать свой товар, тогда все склеится. А этот смотрит на меня волчарой, как будто не трахнуть меня хочет, а грохнуть. Вот поживите с мое — узнаете, что это за взгляд. Они ничего не говорят, только расходятся вправо-влево, обходят меня с двух сторон. Вот тут-то я и учуяла.
— Что вы учуяли?
— Кровь. Свежую. И тут, уж вы мне поверьте, они — в одну сторону, я — в другую. Быстро делаю ноги. Такой мандраж, я совсем соображать перестала. Зацепила копа в штатском, а он мне: «Покажи лицензию». Так я и попала в «обезьянник», а там услыхала, как два копа обсуждают убийство на Девяносто второй. Тут я и говорю, мол, у меня есть информация, но…
— Давайте вернемся на минутку назад. Вы видели кровь на этих мужчинах?
— Нет, только нюхала.
— Откуда вы узнали, что это кровь?
— Ну, черт, как вам втолковать? Вы ее нюхали? Тем более свежую. Я этот запах за версту чую. А вкус у нее как у ржавой железки. У моего деда ферма в Кентукки. Свиней выращивает. Я там в детстве пожила немного, помню, как свиней забивали. В общем, знаю я, как кровь пахнет. Вот и на тех двух парнях кровь была. С гарантией говорю, как в банке.
Ева почувствовала пение в своей собственной крови, но виду не подала.
— Как они выглядели?
— Большие, крутые белые парни. Мне пришлось голову задирать, чтоб на них посмотреть, хотя я-то, конечно, ростом не вышла даже в выходных туфлях. Но они выглядели еще больше, потому что накачанные были, понимаете?
— Вы сказали, красивые парни?
— Да, хороши, хотя я мало что видела. Они были в темных очках и в шляпах. Глаз я не видела, но, когда на тебя смотрят, будто раздавить хотят, и так все понятно. Мне показалось, они друг на друга похожи, но белые парни часто бывают на одно лицо.
— Во что они были одеты?
— В темное. — Офелия устало пожала плечами. — Я особо не приглядывалась, но шмотки дорогие, качественные, вот я подумала, что они при деньгах. Да, и еще у них были сумки, знаете, такие, на длинных ремнях. — Она раздвинула руки примерно на фут. — Вот примерно такие. Теперь припоминаю, одна сумка меня по боку саданула, пока они мимо проходили. Тяжелая. Тут я и учуяла кровь.