Маленькая девочка из «Метрополя»
Шрифт:
Обстановка была тревожная: тьма, ключи, чего-то все боялись тут. Я попросила номер на одного человека, с душем.
Дядя покопался, помычал, глядя в свою тетрадь, и сказал:
— Есть. Вы хотите рядом с кладбищем?
Я вспомнила троих частников с ключами и радостно кивнула.
Он значительно добавил:
— Улица Кап дом тринадцать!
Я опять кивнула. Чего бояться-то? Ну и тринадцать, подумаешь. Попросила отметить на моей карте эту улицу Кап.
— А как туда доехать?
Он, понизив
— Автобус номер тринадцать!
О-па! Кладбище и два раза цифра тринадцать. Хорошо же.
Теперь я со свободной, легкой душой бродила по темному городу, чудный городишко времен гуннов и скифов — когда народ майя строил свои пирамиды, когда мы молились пню, ляплянтцы уже имели мощеные тротуары, живописцев и водопровод.
Одно мне не понравилось — в древнем замке великого герцога, куда я добиралась по кирпичным мостовым вверх и вверх, там на стенах висели типовые как бы квадраты Малевича, но не черные, а такие голубенькие или желтые, размером с фасад табачного киоска. Один был светлосерый.
Крашенные, однако, ровно. С малярной точки зрения не подкопаешься.
Это называлось коллекцией современного искусства 50—70-х гг. Я плюнула и ушла.
Уже давно пала ночь. Редкие огоньки горели в домах. Я вспомнила тревожную обстановку на вокзале и струсила. Где он, автобус № 13? Таксистов я тоже боялась, и не напрасно, я много о чем прочла в ляплянтских журналах, посвященных убийствам, свадьбам и разводам.
Подойдя к фонарю, я стала искать на карте дорогу к улице Кап. Мой агент поставил там кружочек, хорошо что не крест.
Я тщательно выбирала маршрут по карте, минуя зеленые пятна насаждений. Мало ли что они означают! Может, это вообще район кладбищ! Чего там рыскать ночью. На улице Кап мне и так оно обещано.
Короче, когда я нашла свою темную улицу Кап, там вообще не было номера 13!
Был номер 11 (с надписью «Отель Великий Герцог»), и затем, через какой-то мрачный склад или гараж, шла веселая циферка «5», не туда иду? Вернулась.
Перед номером 11 было «9». Подошла опять к пятерке, и за ней выскочило мне «25»! Мистика.
Возвратилась к номеру 11, уже по-настоящему испугавшись. Во-первых, где тут родное кладбище, обещанное агентом? Вообще, глядишь, останусь ночевать у этого склада.
Пошла к фонарю, заглянула в карту. Еще чего! Улиц Кап две штуки!
С горя завернула к Великому Герцогу в отель, дом 11, спрашивать, где тут дом 13.
А там сидела совершенно глухая как пень бабушка лет девяноста и тревожно улыбалась, адресуясь в дальний угол потолка и покачивая нижней челюстью, как наш школьный скелет в кабинете зоологии, когда мальчики мимоходом бренькали его по подбородку.
Потом на мой вопрос явился, видимо, ее сын, благородный старик, и ответил:
— Нигде.
Еще того круче.
Но тут я предъявила оплаченную квитанцию из агентства, чтобы доказать, что дом 13 существует, и старец (удивительно) меня принял к себе, взял мой паспорт, выдал мне ключ с цифрой 90 на бирке, показал направление и исчез со своей мамочкой.
Первый этаж. Я пошла, рассчитывая увидеть длинный ряд дверей, но их было только три: 5, 6 и 7. Где же моя девяностая?
Судьба шутит со мной шутки, однако. Где я ночевать-то буду?
Повернула бирку. Из «90» получилось «06». Ура!
Открыла шестую дверочку и тщательно ее заперла.
Зажгла свет. Лампочка где-то вдали, метрах в пяти, под потолком, засветилась, ватт в 25.
И ничего! Это была моя комната на ближайшие двенадцать часов!
И приняла душ, легла, включила телевизор и стала смотреть сразу три фильма: японский про бандитов, американский про бандитов и местный ляплянтский сериал про бандитов и собаку — охотницу на наркодилеров. Там один отрубил себе палец, а ему за это всадили нож в живот.
Но мне это было как до моей лампочки.
Я не на улице и не на вокзале. И не на асфальте на газете. Только не это. Я у себя дома, господа.
Вернувшись в свой литературный замок, я стала рассказывать терпеливому японскому композитору Икоэ, моей подружке, эти приключения на чистом английском языке, сопровождая свою повесть смехом.
— Это есть агентство на вокзале. Много темно.
Икоэ поняла, радостно кивает.
— Ладно. Отсутствует огонь на вокзале.
— Оу, — тихо удивляется Икоэ.
Размышляет, видимо, как это — на вокзале нет лампочек?
Но я иду дальше:
— Хорошо. Тогда человек с ключом в его руках идет и открывает дверь, тогда я иду с этим человеком с его ключом. Они имеют страх! Я не знаю почему.
— Оу!
— И он говорит: «Вы любите останавливаться вокруг кладбища?»
— Кладбище, оу!
— Тогда, видишь, много темно, и этот мэн, она говорит мне: дом тридцать! Автобус тридцать! Поняла?
Икуэ смотрит на меня, но не кивает. Явно не ухватила мою мысль. Не понимает, почему я смеюсь. Неуверенно улыбается.
— Тогда я иду и наблюдал: это дом одиннадцать, тогда пять и тогда двадцать пять!
Икоэ как может таращит свои японские глаза. Я понимаю, что опять она не улавливает. Я хочу объяснить ей суть:
— Знаешь, кладбище. Дом тридцать и автобус тридцать! Я боюсь тридцать! Поняла?
Икоэ не кивает. Так. Я что сказала? А. Цифра не та! Не тридцать! А тринадцать!
— Знаешь, один три!
Икоэ смеется от радости, наконец-то! И говорит мне, переводя на свой американский:
— Йес! Тельтин! («тлинадцать», она не выговаривает букву «р»). А! Кладбище и дом тлинадцать! И абтобус номель тлинадцать!