Маленькая для Шопена
Шрифт:
Курит и не отводит от меня взгляд, густые клубы дыма рваными кольцами поднимаются к высокому потолку. И я исподтишка пытаюсь осмотреться – я в комнате. Небольшой, но уютной. Рассмотреть все не получается особенно под волчьим взглядом мужика и когда его пальцы сжимают воротник моего дурацкого платья. Я не спросила как его зовут и честно мне было все равно. Я думала только о том, что от него надо удирать. Нет, не к ментам. Туда я не пойду, а то меня быстро оформят в питомник для безхозных. Мой отчим так и говорил, что меня ждет детдом если с ним что-то случится или он решит меня вышвырнуть на улицу. Почему так долго не вышвыривал никому не известно.
– А куда б пошла если бы отпустил?
Вздернула голову. Он что мысли мои читает?
– Нашла бы куда.
– В своем розовом платье и в одной
Отвернулась, поджав губы. Да уж куда я пойду. У меня никого нет. Он мне так и говорил всегда, отчим мой: «выблядок ты дрянной, думаешь ты кому-то нужна? Вышвырну тебя и сдохнешь на улице или на панель пойдешь»…
– Иди помойся и переоденься. Ужинать будешь. Потом решу, что с тобой делать.
– Что со мной делать?
– Насиловать буду! – и усмехнулся, а я судорожно глотнула и в горле пересохло.
– Не ссы, на хер ты мне нужна. Ты себя в зеркале видела? На девку не похожа. Если постричь и переодеть за пацана сойдешь. Да и я не педофил. Считай тебе повезло. Пока. Потому что у меня есть Фридерик…а ему может быть глубоко насрать пацан ты или девка!
Стало обидно. Очень. А он себя в зеркале видел? Ночью встретишь и обделаешься. А еще он не сказал как его зовут. Про себя я его назвала Безумное Чудовище.
Глава 3
Лично мне не понравилось все. Даже дом этот не понравился, потому что на дворец походил, и я чувствовала себя ущербной еще до того, как вообще в него вошла. У меня забрали куртку, подсунули мне комнатные тапочки. В помещении едва уловимо пахло ванилью и специями. Оглядываться по сторонам я даже не стала. Успею насмотреться. Сейчас я слишком нервничала, чтобы оценивать и составлять мнение. Едва мы ступили пару шагов, как нам навстречу вышла женщина. Миниатюрная, чуть полноватая блондинка с мягким цветом стриженных по плечи волос и плавной походкой. На вид ненамного младше Барского. Но очень ухоженная, можно сказать даже – холеная. Хотя мне не понравилось ее темно-розовое шерстяное платье. Оно ее полнило. Мне все в ней не понравилось с первого же взгляда – я поняла, что это его жена, и с этой секунды она могла хоть бисер передо мной метать и изрыгать цветочные лепестки, это бы ничего не изменило, меня бесило б каждое ее слово. И особенно разозлила ее улыбка и попытка тут же мне угодить и понравиться. Подружиться надумала. Не, че, тактика как раз выбрана верно, если б только это была не я.
Ничья его девочка. У. Соболева
Я пыталась сбежать. По крайней мере эти дня три я об этом думала. Мою дверь закрывали на замок снаружи и пока что меня из комнаты не выпускали. Есть приносили утром днем и вечером. Меня вполне устраивало, что ОН ко мне не ходит. Потому что ЕГО я боялась. Безымянного, хромого со страшным шрамом на щеке. И все боялись. Это как знаете находится рядом с опасным хищником и всегда видеть настороженность и страх во взглядах тех, кто к нему приближается. Я всегда думала о том, что будет завтра. Я привыкла об этом думать, потому что в моей жизни не было никого, кто мог бы решить это за меня и обеспечить мне завтрашний день. И меня очень пугало мое завтра в этом доме. Красавица и Чудовище счастливы только в сказках и только в сказках зверь становится человеком. В жизни таких сюрпризов не случается, а чаще наоборот. Да, я умная. Мне пришлось рано повзрослеть, у меня не было выбора и я реально оцениваю свои возможности и способности. А так же внешние данные. Пока что они оставляли желать лучшего. Костлявая, похожа на пацана с торчащими ключицами и выпирающими коленками. Разве что длинные волосы украшают хоть как-то и глаза кукольные. Они у меня очень большие, зеленые с длинными ресницами черного цвета, брови у меня тоже тонкие, аккуратные и темные. У блондинок так почти не бывает. Оставалось надеяться, что когда я вырасту моя внешность улучшиться. Иначе придется рассчитывать только на мозги. С двумя артефактами жилось бы легче.
А жить я очень хотела. Я жила так, будто каждый последний. Потому что именно так и могло быть. Потому что у меня ничего не было.
Три дня я просидела у себя. Изучила свое жилище вдоль и поперек. Облазила каждую щель и заглянула в каждое отверстие. Пристально отсканировала двор и пришла к выводу, что живет мой похититель в частном доме. Хотя нет, доме это слабо сказано. Он живет в особняке. Высокая ограда, свора собак, которых выпускают поздно вечером «погулять» охрана, камеры. В доме два или три этажа. Есть персонал или нет, не знаю. Но мне никого не слышно и ко мне никто не приходит.
Отчим не бедствовал, но такого размаха не было. Я же была кем-то типа бедной родственницы, которую неизвестно зачем там держали, кормили и одевали. Иногда как куклу, если предвиделись гости, но чаще в какое-то старье. Мачеха, сука белобрысая с глазами на выкате, при гостях гладила меня по голове. Она очень любила играть на публику.
– Это наша Лизонька. Мы ее удочерили. Она дочь покойной первой жены Аркаши. Ну куда ее было деть. Не в детский дом же отправлять. Тем более у нас своих пока нет.
Откуда им взяться если она три аборта сделала. Она мне так и говорила.
– Да, я всех троих уничтожила. Ненавижу спиногрызов. Убивала бы. На одну ногу наступала бы, а за другую рвала. Тебе повезло, что ты не малявка и на нервы не действуешь. Давай, вон пошла и чтоб я тебя сегодня не видела.
Дважды могла и не просить. Мне тоже на нее особо смотреть не хотелось. Вилкой в глаз штрикнуть очень даже, с трудом держалась. Сбежать от них? Ну такое удовольствие. Я прекрасно понимала, что найдут и вернут домой. А еще больше я ценила собственный комфорт и жить где-то в подвале и жрать крыс мне не улыбалось. Детдомовских видела несколько раз. Лысые, гурьбой идут, одежда одинаковая. Похожи на зэков. Худые, облезлые. Жалко их было. А чтоб меня жалели не хотела. Жалость – это унизительно. Жалость никогда не будет про меня. Я добьюсь в этой жизни многого. Или очень постараюсь добиться.
Потому я не сбегала. Пользовалась всем, что мне давали. Еда, одежда, кров над головой и учеба. Я грызла гранит науки изо всех сил, потому что понимала, что тупая дура никому не нужна и в жизни не устроится. А меня рано или поздно вышвырнут. Так вот пока этого не случилось надо пользоваться всем что дают. Я схватывала все налету, языки, математику, литературу, историю. Все. Пригодится. Я должна уметь себя обеспечивать если окажусь одна. А я окажусь. Это лишь вопрос времени.
– Тварь, даже выдрать не за что приносит одни пятерки, - ворчал отчим и смотрел на меня исподлобья. Я смотрела на него так же. Ненавидела, но молчала и терпела. Одного только понять не могла – зачем я им? Ведь есть какая-то причина…Переживать отсутствие ласки и любви было легко, воображая себя Джейн Эйр. Только я не позволю, чтоб меня отправили в приют. И в моей жизни точно не будет никакого Рочестера. Потому что я не бесхребетная дура, потому что я могу за себя постоять. В школе меня никогда не трогали. Я была очень колючей и острой на язык. Со мной связываться было бесполезно. Ударить тоже могла. Выучила одну простую истину даже если страшно, то нельзя показывать, что боишься. Иначе разорвут на части. Запах страха порождает жестокость. Я предпочитала напасть.
Все было сносно…пока мне не исполнилось тринадцать, и отчим вдруг не заметил во мне существо женского пола. Это было после какого-то праздника, он выпил со своими дружками, шел к себе в комнату, шатаясь и заметил меня в библиотеке. Подкрался сзади и вдруг неожиданно схватил, но я увернулась и отпрыгнула от него в сторону. Обычно он никогда ко мне не прикасался. А сейчас прямо шел на меня, его глаза противно блестели, со рта воняло перегаром.
– На мать похожа, русалка. Волосы такие же длинные, золотые, глаза зеленые. Сиси выросли? Дай пощупаю!
Я убежала и закрылась у себя в комнате. Потом старалась с ним не пересекаться, когда он выпьет. А ведь если полезет бежать придется. И прятаться тоже. С каждым днем становилось все хуже. Он начал приходить ночью и скрестись ко мне в дверь, стучать, ругаться матом. Я почти не спала, пряталась под кроватью и сжимала в руке кухонный нож. Если войдет – убью.
В одну из таких ночей мачеха прискакала. Увела его с боем. А утром поджидала меня под дверью. В волосы мне вцепилась. Трепала так, что искры из глаз сыпались, била кулаками в живот. Я не отвечала иначе было бы хуже. Она позовет охрану и меня в синяк сплошной превратят и в подвал закроют. Такое уже было.