Маленькая для Шопена
Шрифт:
Потому что у человека есть имя…а Шопен пока что был для меня не человеком. Дьяволом – да. Сверхразумом. А я не хотела его бояться, я хотела начать понимать его, хотела к нему привыкнуть настолько, насколько привыкла и изучила мачеху и отчима. Но вместо этого за несколько месяцев ничего так и не изменилось…
А потом мне стало без него скучно…Уезжает, а я тыняюсь по комнатам, по улице, кормлю собак, играю с ними, а сама… а сама жду, когда он приедет. Потому что с ним жизнь становится намного интереснее, потому что, когда Шопен приезжает этот дом оживает.
В ту ночь я проснулась от того, что мне приснился кошмар, а когда села на кровати то поняла, что кошмар не закончился…потому что на моей простыне была лужица крови. Я закричала и бросилась в туалет. Кровь потекла по ногам. Оттуда. Я тронула промежность рукой и едва не потеряла сознание, когда увидела, что моя рука окрасилась в красный цвет.
О господи! Я что умираю? Почему у меня оттуда течет кровь? У меня что-то лопнуло внутри? Порвались кишки?
– Шопеееен! – сама не знаю, как заорала и позвала его, - Шопееен!
От ужаса я кричала как резаная, стоя голая в ванной, дрожа всем телом.
– Что ты орешь? Открой! Я сейчас вынесу дверь!
Услыхала знакомый голос за дверью и на нее явно налегли. От одной мысли, что он войдет увидит это унижение у меня перед глазами потемнело.
– Нельзя! Не трогай дверь!
– Чего ты орешь?
– Я … я умираю!
– Судя по голосу ты более чем живая…
– Я…умираю, Шопен…правда…умираю… Божечкии, - заскулила видя, как розовая вода стекает в сток.
– Ты! Открой немедленно! Что ты наделала?
– Ничего…здесь кровь. Ее так много.
– Ты что порезала себя?
– О боже! Нет… у меня кровь. Много крови.
– Открой дверь!
– Нет! Пожалуйста! Нет!
– Лиза! Маленькая! Просто скажи, что за кровь, где?
– Там!
– Где там, Лиза?
– ТАМ! – крикнула я и задрожала всем телом. – У МЕНЯ ТАМ КРОВЬ!
На какое-то время стало тихо, а потом послышался его хохот. Надтреснутый как всегда и такой противный, что я забыла о том, что умираю. Мне захотелось открыть дверь и вцепиться в него ногтями. До крови. Мне так страшно, а он смеется? Чудовище!
– Лиза…тебе сколько лет?
– Какая разница? Какая?
– Тринадцать. Тебе что никто не говорил, что в тринадцать у девочек появляется кровь и потом идет каждый месяц?
– Нет! Какая кровь?
– Блядь! Твоя мачеха тупая тварь! Ты не умираешь, Лиза! Ты просто стала взрослой. Девушкой. Это нормально. Все девочки через это проходят. Так что хватит реветь. Мойся и вылазь оттуда…
– Не вылезу!
Вся краска прилила к моему лицу, я представила себе, как он стоит там весь растрепанный, с этими непослушными космами и смеется своим большим ртом. Потому что я оказалась еще тупее, чем он думал. Потому что я ничего не знаю о своем теле, а он знает. Какая же я дура. Зачем я его звала? Зачем?
– Спокойной ночи, Лиза. Завтра у тебя уроки музыки…
– Но я же…
– Ты не умираешь. У тебя начались месячные. С ними учатся, работают и живут больше половины жизни. Так что хватит там пускать слюни и сопли. Умереть сегодня не получится. Подложи пока что вату и бинт они в шкафчике в аптечке у тебя в ванной. А завтра получишь все средства гигиены.
И снова рассмеялся. Где-то уже у двери крикнул:
– Поменяй постель! В шкафу запасное постельное белье. Слуги уже спят.
Глава 6
Он уселся за стол и тут же начал наполнять свою тарелку салатами. А у меня в крови адреналин зудит-гудит. Мне войны и крови хочется. Но я понимаю, что эти аристократы как раз-таки ждут, чтоб я облажалась в первый же день. Я приняла вызов. Теперь мне здесь нравилось все больше.
Светлана уселась рядом со мной и тут же принялась подсыпать мне еду, заботливо интересуясь, что именно я буду. Ее сынок уставился в смартфон. Происходящее вокруг его больше не занимало.
– Этот паштет меня учила готовить еще моя бабушка. Я всегда учу Ларочку, но она равнодушна к кухне… если захочешь, я и тебя научу. Настоящая хозяйка должна уметь готовить, ведь путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
– И не только через желудок, – сказала я и насладилась ее мгновенным смущением. Почему-то злорадно подумалось о том, что с этим «не только» у них все паршиво, раз Барский ходит на сторону. Она слишком хорошая, приторно хорошая. Такие надоедают до оскомины на зубах. Ее вот эта покладистость совершенно не сочеталась с буйным нравом Барского.
Ничья его девочка. У. Соболева
Месячные стали для меня неким шоком, потому что я не задумывалась о своем теле. Да, я себя любила, да, я себе нравилась. Но многого, конечно, не знала и все мои познания о половой жизни сводились к тому минимуму, который вообще мог просочиться ко мне из-за стен моего дома с частными учителями, из обрывков разговоров, из телевизора и книг. А теперь вдруг вот это…И жгучий стыд, что именно ОН рассказал мне о том, что происходит с моим телом и именно он узнал об этом первым. Утром меня ждала увесистая книга о теле женщины и о сексе. Новая, с красивой обложкой, завернутая в папиросную бумагу и перевязанная ленточкой. Почему-то первым порывом было швырнуть ее в камин, второй в окно, а третий…Ну ведь я же любопытная. Я решила заглянуть. Потому что интересно.
Я прочла книгу от корки до корки. Потом перечитала, потом изучила. И мне понравилось то, что я узнала о себе. Я долго рассматривала себя в зеркале. На девушку я походила очень отдаленно. Едва набухающая грудь, пушок под мышками и в паху все, что могло более или менее сделать меня взрослой. Но под одеждой груди видно не было, а мое тело напоминало длинную палку с тонкими ногами, длинными руками и выпирающими со всех сторон костями. Еще и при маленьком росте. Все что вообще делало меня похожей на девочку это длинные светлые волосы и большие глаза. Они и правда были у меня как два блюдца на пол лица, вздернутый нос посередине, широкие высокие скулы и острый колючий подбородок. И самое последнее, о чем я думала это о своей внешности.