Маленькая леди и принц

Браун Эстер

– С тобой же будет Габи,– произнес Джонатан успокоительным тоном. – Неловких пауз можешь не бояться.

Я принялась наматывать на палец телефонный провод. Свет я не стала включать – в темноте сексуальный голос Джонатана был слышен яснее. Когда нам доводилось ночевать вдвоем, Джонатан шептал мне на ухо разные приятности. До чего же мне их не хватало!

– В чем ты?.. – спросил он.

О! Как раз об этом я читала на днях в каком– тоглянцевом журнале. Интимные телефонные беседы очень укрепляют отношения.

– В черной шелковой

пижаме,– поспешила выпалить я, не успел стихнуть его голос. – В той, которую ты подарил мне на День святого Валентина. И я только что вымыла волосы, так что они чистые-пречистые, как ты любишь…

– Да нет, я спрашиваю, в чем ты пойдешь на вечер?

– А-а… гм… еще не решила,– запинаясь, промямлила я.

Этого я вечно боялась: ляпнуть Джонатану что– нибудь не то и совершенно некстати. Я не всегда его понимала и при личных-то беседах, а когда судить о его настроении можно было лишь по голосу, терялась и того чаще.

– Впрочем, и про пижаму было весьма любопытно услышать,– добавил он, увы, слишком поздно.

Я вздохнула.

– Завтра мы с Габи поедем по магазинам. Надеюсь, что-нибудь выберу.

– Только не переусердствуй,– велел Джонатан, как мне показалось, шутливым тоном. – Не хочу, чтобы этот парень сделал неверные выводы и пустился тебя обхаживать. А потом бросил в бассейн или куда-нибудь еще.

– Я, думаешь, хочу? – воскликнула я. – Так или иначе, праздник устраивают благотворители Нельсона. Так что все будет под контролем и в должном виде.

– Нельсону ты оказываешь услугу,– сухо отметил Джонатан. – И бабушке тоже. И этому Ники. Но очень скоро мы заживем только друг для друга, правильно?

– Да,– ответила я.

– А теперь,– гораздо более ласково произнес Джонатан,– расскажи поподробнее о своей пижаме…

ГЛАВА 8

В среду вечером я примчалась домой после нелегкой консультации по обновлению гардероба (у Фредди Маркхема аллергия на все подряд материалы, за исключением спандекса и кевлара) и бросилась переодеваться. В семь за мной должен был заехать водитель Александра.

Нельсона уже не было. Он обожает суматоху накануне больших торжеств. Если бы ему позволяли всякий раз организовывать толпу при помощи свистка и громогласных команд, он так бы и действовал.

Араминта сейчас наверняка заполошно перепроверяет свои записи, раздумывала я, надевая новый наряд – малиновое атласное коктейльное платье с широкой юбкой и шнуровкой на спинке. Оно так утягивало мой живот, что более двух бокалов выпивки в него не могло войти.

Над шнуровкой пришлось попотеть, однако результат превзошел все мои ожидания: молочно– белый бюст приподнялся на зависть самой Марии– Антуанетте. Красные туфли на высоких каблуках и жемчужные серьги – подарок Джонатана на прошлое Рождество – прекрасно дополнили картину. Я на миг замерла, готовясь добавить последний штрих.

Светлый парик Милочки.

Когда я впервые в жизни заколола шпильками собственные волосы и превратилась в блондинку, я почувствовала себя настолько небывало красивой, особенной и смелой, что освободилась от массы проблем и комплексов, с детства методично внедряемых в меня родственниками. Когда я полюбила Джонатана, а он полюбил меня – старомодную Мелиссу, скрывавшуюся под париком,– комплексы, по крайней мере частично, оставили меня по– настоящему. Но втайне я и теперь гораздо больше нравилась себе блондинкой.

Парик менял не только мою внешность. Он придавал мне некоторой дерзости, а она защищала от грубиянов вроде Ники. Я опять на мгновение замерла, хоть и была полна решимости. Раз уж отважилась пойти огнем на огонь, вооружись добрым старым огнеметом!

Надев парик, я стала поправлять его и, пока он не сел в точности как надо, умышленно не смотрела на свое отражение. Потом затаила дыхание и повернулась к зеркалу.

Вот это да!

Мои глаза заискрились, кожа засветилась бледно-золотистым сиянием, тело как будто чуть изменило форму, удобнее устраиваясь в новом платье. А лицо озарила улыбка.

Обычно я не кручусь перед зеркалом подолгу чтобы не особенно расстраиваться по поводу выпуклостей и округлостей, однако сейчас, когда я накрасилась с особой тщательностью, мое лицо будто очнулось от спячки. Темные линии, проведенные по краю верхних век и чуть загнутые у внешних уголков, подчеркнули золотистые пятнышки в моих карих глазах. А благодаря ярко-красной помаде я вдруг заметила, что моя нижняя губа полнее верхней.

Отойдя на шаг назад, чтобы увидеть в зеркале всю себя, я настолько обрадовалась, что улыбнулась шире. Занятая работой, поездками к Джонатану, мыслями о грядущей совместной жизни с ним и о переезде, я давным-давно не выглядела так здорово.

Настолько преображал меня в основном, конечно, парик. Неужели Джонатан правда хотел выбросить его в Ла-Манш? Зачем? Неужто мы могли прикинуться, что истории с Милочкой у нас никогда и не было?

Не успела я углубиться в не слишком приятные думы, зазвенел дверной звонок. Окинув свое отражение в зеркале последним взглядом, я схватила пальто и сумку и помчалась вниз по лестнице. На крыльце стоял седоволосый мужчина в зелено-золотистой ливрее и форменной фуражке.

– Мисс Ромни-Джоунс? – спросил он, протягивая руку, чтобы взять мое пальто.

Мы весьма неловко спустились по ступеням крыльца. У меня возникло чувство, что он не привык забирать людей из подобных домов. Прямо посреди дороги, царственно преграждая путь другим автомобилям, нас ожидал симпатичный «бентли».

– Сразу отправимся на место? – спросила я.

– Сначала заедем за принцем Николасом, мисс,– ответил шофер.

– Что ж, прекрасно! – Хотя бы не придется гадать, явится он или нет, мелькнуло в моей голове. – Надеюсь, он уже собрался! – пошутила я.