Маленькая страна
Шрифт:
Закрыла окно и повернулась к обалдевшим гостям. И зачем я их позвала? Люди ж не цветы, их не выкинешь. Придется еще пару часов терпеть.
Глава 10. Не вампир.
Варя сидела за моим столом и рисовала лошадей. Впрочем, теперь это уже был, наверное, ее стол. Она делала там уроки, приходя из школы, читала книжки, рисовала свои бесконечные картинки. И как-то постепенно мои учебники и тетрадки с этого стола исчезли, ее же, напротив, заполонили его весь. Ей явно было там уютнее
А я валялась на кровати, делая вид, что читаю учебник. И все пытаясь смириться с мыслью, что Варя - это навсегда. Она никуда не уйдет и не исчезнет, а у меня теперь даже комнаты своей нет, потому как решено было, что гостиная останется гостиной, "а девочки прекрасно уживутся вместе". И теперь вся комната - это узкая тропинка от двери до письменного стола, аккурат между моей кроватью и ее свежекупленным и свежевтиснутым в небольшую мою комнатку диванчиком.
Да, вот теперь-то кое-кому с ремнем-то здесь не развернуться. А впрочем, он же теперь и прийти-то в наш дом не сможет. Здесь теперь Варя живет. А вампиры никогда не заходят в дом, где есть ребенок.
Впрочем, свою квартиру крепостью я от этого не ощущала. Собственная, вернее, наша с Варей комната хранила для меня слишком много воспоминаний о боли и ненависти. И хотя шторы, по моему настоянию, давно сменили, а новые никакими декоративными шнурами уже никто не подвязывал, находиться здесь долго я все равно не могла. Потому и позволяла ей безнаказанно узурпировать все, что когда-то было моим, предпочитая готовиться к семинарам и коллоквиумам на кухне или в гостиной, а еще лучше - приходить домой не раньше, чем закроется библиотека.
– Варь, а ты верхом ездить умеешь?
– спросила, взглянув на ее три тыщи пятую лошадку.
– Конечно. У меня ж папа на конезаводе работал, - я и не знала, я никогда ее про родителей не спрашивала. Боялась - больно ей будет, если спросить. А она ничего так. Вспомнила - и не плачет. Хотя...она ж ведь и не забывала никогда. Разве ж забудешь?
– Ларис, а лошади - они тоже все погибли, как думаешь?
– Не знаю, - а вот по поводу животных меня ни вампиры ни люди как-то не просвещали.
– Может и нет. Или не все. И их теперь куда-то в другое место перевезли.
– Это хорошо бы. Знаешь, я, когда вырасту, на ветеринара учиться пойду. Чтоб лошадей лечить.
– Только лошадей? А кошечек и собачек как же?
– Их и без меня вылечат. А мне еще лошадок моих искать надо.
– Твоих?
– Ну, не моих, конечно, просто...знакомых моих лошадок. Знаешь, у меня лошадка была любимая, Формула, и у нее как раз жеребеночек родился, Фрегат. И папа мне говорил, что вот я вырасту, Фрегатик вырастит, и буду я на Федьке скакать...
– На Федьке?
– не поняла я.
– Ну, он же Фрегат - значит, получается Федька, - пожала плечами Варя. Что ж непонятного.
– Да? Ну и какого он цвета, твой Федька?
– Гнедой. Как мама.
Да уж, объяснила. Ох уж эти малолетние лошадницы...
– Варя, а гнедой - это какой? Белый с розовой гривой?
– я ткнула в один ее рисунок.
– Или голубой с зеленой?
– я показала на другой.
– Рыжий с черной, - Варя посмотрела на меня так, словно я с луны свалилась.
– А ты что, правда не знаешь?
– Откуда? Я на конезаводе не работала. Я вообще всю жизнь о принце на белом коне мечтала, - решила перевести все в шутку, пока она не вспомнила опять о том, что нет уже ни того завода, ни тех, кто на нем работал.
– Откуда ж мне знать, кто такие гнедые.
– Белых коней не бывает, - авторитетно заявила Варька.
– Зря мечтала.
То-то я гляжу, ко мне вместо принца на белом вампир на черном подъехал. С конями, оказывается, накладка.
– Как же не бывает, я в цирке сама много раз видела, - не спешу соглашаться с ребенком.
– Они не белые, они серые. Коней белой масти не существует!
– Варька стоит на своем.
– Почему же они серые, если они белые?
– Потому что! У них шерстинки есть черные, просто их меньше белых, и издалека не видно.
Вот уж точно. Шерстинки есть. Черные. И не факт, что у лошадок.
– Варька, а бывают лошади-оборотни?
– Как это?
– поразился ребенок.
– Ну, вот она вся такая белая с невидимыми шерстинками, а потом вдруг раз - и черная вся. Теперь ты черные шерстинки видишь, а белые нет.
– Что за чушь!
– возмущается Варька. Еще бы, лошадок ее оклеветали.
– А у вампиров бывает. Запросто, - говорю уже скорее себе, чем ей.
– У вампиров нет шерсти, - не понимает меня художница.
– Нет, - соглашаюсь я.
– И без нее как-то справляются.
А ночью мне снится Анхен. Белый. Черный. Добрый. Злой. Любящий. Ненавидящий. Дарящий жизнь. Обещающий отнять. Мне снится запах его лилий, одуряющий, тошнотворно-сладкий запах лилий. Ну как может быть "чистым" цветок со столь невыносимым запахом? Какой вампир это выдумал? Страдавший насморком?
Просыпаюсь измученная, разбитая, с головной болью. В комнате душно, но лилиями не пахнет. И откуда взялся запах в моем сне? Собираюсь и еду в больницу. Суббота, чтоб ее. Уход за хирургами.
Ну а дальше - с разбегу, с размаху, сразу - встречаю его. Нет, сначала все так, тихо-мирно: одногруппники, лекция в стылом нашем подвальчике (блин, ну весна же, тепло на улице, солнышко, а здесь все так же холодно и промозгло, даже кофту из дома таскать приходится). А потом лестница, и мы поднимаемся по ней плотной толпой, болтая о своем, о девичьем. И тут снизу на нас накатывает, приближаясь, волна. Незримая волна вампирского обаяния, не ощутить которую - не возможно.