Маленькая зеленая книжечка историй о монстрах
Шрифт:
– А твой дедушка? Ты сказалa, что он на какое-то время попал в тюрьму.
– Так и было. Он начал радикально стареть. Видишь ли, тогда ему было 65, а выглядел он на 40. Он выглядел на 40 с тех пор, как нашел идола. Он утверждал, что это было частью его соглашения с богом. Свежие сердца для вечной жизни и молодости.
– Он провел в тюрьме около шести месяцев и к концу этого времени выглядел на 70, а затем, по счастливой случайности, ему удалось сбежать.
– Они его поймали?
– Больше я его не виделa. Но легенда гласит, что некоторые люди видели его, и что он был таким же молодым, как и раньше, и далее в истории говорится, что
– А дневник?
– Полиция забрала его и в конце концов передала семье. Вот откуда мы все об этом знаем.
– Ужасно!
Даг кивнулa.
– Но ты должен признать, что вечная жизнь - это неплохой приз.
– Наверное, - согласился Кевин.
* * *
Той ночью они занимались любовью, и Кевин не мог припомнить, чтобы когда-либо это было так страстно. Даже не в первый раз, когда острые ощущения от проникновения в ее комнату в общежитии добавляли удовольствия. Это было что-то совсем другое. Горячая, безудержная страсть.
Когда они закончили, он заснул, крепко обняв Даг, и ее сладкое дыхание щекотало его плоть.
Сначала его разбудил запах свечей, а затем звуки песнопения.
Он моргнул.
Даг исчезлa.
Он приподнялся на локте и ахнул. Перед камином, повернувшись спиной, стояла фигура, и на спине этой фигуры была изодранная кожа. Ее сохранилось достаточно, чтобы не было сомнений в том, какого типа кожа. Это была человеческая плоть. Сквозь разрывы на коже проглядывала плоть другого человека. Именно от этой фигуры исходило пение.
И пока Кевин, застыв, наблюдал, фигура повернулась.
Это был мужчина лет 40-ка. Но глаза были намного старше и очень злые. Кевин нашел в себе мужество выбраться из спального мешка и подняться на ноги.
Мужчина двинулся к нему. Кевин увидел, что кожа на лице откинута назад, как капюшон. Мужчина протянул руку и, взяв ее, натянул себе на лицо.
– Кевин.
Он быстро обернулся. Позади него, одетая в то же омерзительное одеяние, что и старик, стоялa Даг.
– Даг... Что...?
И тут он заметил, что было у нее в руке и что лежало на полу рядом с ней.
– Вечность дороже всего на свете, - сказалa Даг, и она бросилась на него с обсидиановым ножом.
У него было достаточно времени, чтобы закричать, прежде чем старик схватил его за волосы, а Даг вонзилa кинжал ему в грудь. Но прежде чем лезвие вырвало его сердце на свободу, то, что лежало у ног Даг, маленькая черная гротескная статуэтка, двинулась к нему на каменных ножках. В одной руке, балансируя посередине ладони, онa держалa черную тарелку из обсидиана.
Пустую.
Пока.
Перевод: Zanahorras
"Этой ночью oни не пошли на ужастик"
Поехай они в драйв-ин, как и планировали, ничего бы не случилось. Но Леонарду драйв-ин без телочки - не драйв-ин, и еще он уже слышал про "Ночь живых мертвецов", и знал, что там снимается ниггер. Не собирался он смотреть киношки с ниггерами. Ниггеры собирают хлопок, ремонтируют дома и продают ниггерских шлюх, но ни разу он еще не слышал про ниггеров, которые убивают зомби. А еще ему говорили, что в этом фильме белая телка дает ниггеру себя пощупать, и это его бесило. Любая белая девушка, что дает ниггерам, наверняка самая грязная дрянь в мире. Наверняка из Голливуда, Нью-Йорка или Вако, или еще какой забытой богом дыры.
Вот Стив Маквин отлично бы и зомби убивал, и девок щупал. На это стоит посмотреть. А ниггер? Нет, спасибо.
Блин, этот Стив Маквин - крутой мужик. Он толкал такие речи в своих киношках, что и не подумаешь, что их кто-то для него писал. Он за словом в кармане не лез, а еще у него был реально крутой, суровый взгляд.
Леонард хотел бы быть Стивом Маквином, или хотя бы Полом Ньюманом. Они всегда знают, что сказать, да и перепадало им наверняка часто. И определенно им не было так скучно, как ему. Так скучно, что казалось, что он помрет от скуки до конца ночи. Скука-скука-скука. Ничего интересного, когда стоишь на парковке у "Дэйри квин", облокотившись об "Импалу" 64-го, и пялишься на шоссе. Он подумал, что, может, безумный старикан Гарри, который работал уборщиком в средней школе, был прав насчет летающих тарелок. Гарри вечно что-то видел. Бигфутов, шестиногих хорьков, все такое. Но, может, насчет тарелок он все же был прав. Говорил, видел одну такую позапрошлой ночью над Мад-Kрик, и она светила на землю лучами, похожими на карамельные палочки. Леонард думал, что если Гарри правда видел тарелки и лучи, то тогда это были лучи скуки. Отличный способ космическим уродам захватить землян – наслать смертельную скуку. Лучше уж растаять под лазерами. Это хотя бы быстро, а сдохнуть от скуки – это как если тебя защипает насмерть стая уток.
* * *
Леонард все смотрел на шоссе, представляя летающие тарелки и лучи скуки, но мысли разбегались. Наконец он сосредоточился на чем-то на шоссе. Дохлый пес.
Не просто дохлый пес. А ДОХЛЫЙ ПЕС. Псину переехала как минимум фура, а то и несколько. Казалось, будто прошел псиный дождь. По всему асфальту валялись куски, а одна лапа лежала на противоположной обочине, торчала, словно махая в приветствии. Доктор Франкенштейн с грантом Джона Хопкинса и ассистентами из НАСА не смогли бы собрать бедолагу.
Леонард наклонился к своему верному пьяному компаньону, Билли, – также известному в их банде как Пердун, потому что был величайшим чемпионом пылающего пердежа в Мад-Kрике – и спросил:
– Видишь там псину?
Пердун посмотрел, куда показывал Леонард. До этого он не замечал собаку, и для него это стало не таким обычным зрелищем, как для Леонарда. Пазл из пса вызвал воспоминания. Он вспомнил о собаке, которая была у него в тринадцать. Большая славная немецкая овчарка, которая любила его больше мамы.
Дурацкая псина умудрилась перекинуть свою цепь через забор с колючей проволокой и повеситься. Когда Пердун нашел собаку, увидел ее вывалившийся язык, похожий на набитый черный носок, и отметины, где она скребла лапами землю в поисках опоры. Казалось, будто собака выцарапала в грязи какое-то зашифрованное послание. Когда Пердун рассказал об этом своему старику, весь в слезах, старик только посмеялся и ответил:
– Наверное, предсмертная записка.
Теперь, посмотрев на шоссе, пока в брюхе плескались кола с виски, он почувствовал слезы на глазах. Последний раз он так расклеился, когда выиграл турнир по пылающему пердежу с десятисантиметровым фонтаном огня, который выжег все волосы с задницы, и банда вручила ему в награду цветные "семейники". Коричнево-желтые, чтобы носить, не сменяя.