Маленькая золотая штучка
Шрифт:
В эти дни писатель много размышлял о жизни. Он думал о том, что все наше существование — тайна и все отпущенное нам время мы тщимся постичь ее, но так и умираем ничего не постигнув. Сколько замечательных, быстрых и глубоких умов бьется над ее разгадкой все с тем же нулевым результатом. Говорят — надо верить и все. Верить мало, хочется знать. Почему жизнь прерывается с каждым существом и в тоже время непрерывна? Почему сознание в одном гаснет и снова вспыхивает в другом? Оно во всем сущем и в тебе, который это понимает. Словно существует нечто похожее на эстафету сознания, переходящую от одного человека к другому, а потому и остается вечным восприятие
Один оставался у писателя верный и преданный друг — Керя. Он всегда, в любую минуту мог откликнуться на зов, был терпелив и доверчив, отзывчив на ласку, легко прощал обиду. Вот и сегодня пока писатель одевался Керя, радостно виляя хвостом, вертелся у его ног. Они спустились на лифте вниз и оказались на улице. Был ранний осенний вечер. Сырой и неприютный, пахнущий запустением. Но улицы еще не угомонились. Озабоченные люди после работы шастали из одного пустого магазина в другой. Казалось воздух, подсвеченный тусклым красноватым светом фонарей, был пронизан безысходностью и тревогой, ожиданием беды.
Писатель привычно прогуливался по скверу, расположенному рядом с его домом. Керя, как обычно, носился по пожухлой мокреющей траве, оставляя свои меты на кустиках и стволах деревьев. Как эта женщина появилась на поляне, писатель не заметил. Он увидел ее только тогда, когда она оказалась рядом и приветливо сказала: «Добрый вечер!»
Писатель обрадовался, заулыбался. Тем более женщина была молодой и очень хорошенькой. Крепенькая, ладненькая, с пухлыми губками, белозубой улыбкой в весело блестевшими глазами. С ней была собака — небольшой, серый с белыми пятнами, резвый спаниель. Все собачники словно масоны ощущают себя членами некоего тайного сообщества. И не удивительно, что писатель и молодая женщина без разминки и околичностей завязали непринужденный разговор. Писатель сразу же ожил, сделал, как говорят в народе, «стойку», приятно заволновался. Хорошенькая женщина — вот лучший эликсир молодости для стареющего мужчины.
Вначале они обменялись информацией о своих собаках. Потом женщина, кстати, пора назвать ее — Вера посетовала, что держать собаку становится все труднее, она капризна в еде, а в магазинах ничего не купишь. «Вы не боитесь, что будет еще хуже?» — спросила она, с тревогой глядя на писателя.
— Нет, — уверенно ответил он. — Я не боюсь невзгод. Не было бы разлада в душе. Остальное для меня пустяки. Я придумал, например, великолепный способ борьбы с очередями. Все очень просто. Надо засчитывать людям как рабочее — время, затраченное на стояние в очередях. То есть оплачивать его за счет государства. Раз вы не умеете по-другому — пожалуйста, платите.
— Очень мило, — сказала Вера своими чувственными губками. — Мне это нравится.
Она смотрела на писателя нежным, доверчивым, ждущим взглядом. И его вдруг охватило сладкое, радостное волнение, предчувствие, предвкушение любовного приключения. Вот она — живая, теплая стоит перед тобой. Бери и люби.
— Как вы пишете свои рассказы, где берете сюжеты? — спросила Вера спустя короткое время. — Придумываете или берете из жизни? А то вдруг меня опишете… — И она кокетливо засмеялась.
Какой же писатель останется равнодушным к такому вопросу?! К тому же если его задает молодая красивая женщина с призывно мерцающими глазами.
— Сюжеты валяются под ногами, — сказал писатель, — надо только быть чуточку повнимательней. Вот, например объявление на катке: «Запрещается кататься на льду в штанах, предназначенных
— А если посерьезней, — улыбаясь, попросила Вера. — Вы можете придумать прямо на моих глазах какой-нибудь рассказ?
— Ради бога, — сказал писатель. — Нет ничего проще. Сейчас я вам это продемонстрирую. Ну, вот, например… — Он нашарил у себя в кармане и показал ей таблетку валидола. Видите?
Она кивнула, с интересом глядя на белый кусочек в его руке, словно сейчас он покажет ей фокус.
— Допустим так, — продолжал с вдохновением писатель. — Один человек приехал в дом отдыха, нашел у себя в тумбочке какую-то белую таблетку. Он хотел было ее выбросить, но пожадничал и решил, что всякая таблетка что-нибудь да лечит. Взял и проглотил ее. И вскоре умер, таблетка оказалась ядом.
— А это уж совсем мрачно, — Вера смеялась. — Придумайте что-нибудь повеселее.
— Пожалуйста, — охотно согласился писатель. — Видите эту роскошную машину марки «Мерседес». Один молодой человек влюбился в девушку. Она была красива, капризна, избалована, а он беден. Ока мечтала о роскошной жизни, а он о том, чтобы завоевать ее сердце. Когда он предлагал ей встретиться, она неизменно спрашивала: «А что мы будем делать? Куда пойдем?» Он отвечал: 'Погуляем… Сходим в кино…" Это ее, разумеется, не устраивало. И вот однажды он подкатил к ее дому на таком вот роскошном «Мерседесе». Увидев машину, она без лишних слов впорхнула в нее. В машине был маленький бар, телевизор, магнитофон. В начале они с шиком катались по городу, потом весело провели время в валютном баре. Он подарил ей миленький браслет из нефрита. Короче, они провели сказочный вечер. Разве после всего этого она могла отказать ему в любви. А утром за ним пришли — оказалось, он угнал чужую машину. Но дело было сделано. Он добился своего.
— Жестокая расплата, — посочувствовала Вера. — Мне жаль этого юношу. Он вел себя как настоящий рыцарь.
— Что поделаешь. На этом свете за все приходится платить. Больше или меньше, но платить надо. Даром ничего не дается.
— А вы способны на такой подвиг? — спросила Вера. — Похоже в ее голосе прозвучал игривый вызов. Писатель посмотрел ей в глаза долгим испытующим взглядом. Она не отвела глаз. Молчаливый договор был заключен без слов.
— Только прикажите! — сказал писатель, ощущая, как сердце его окатывают волны желания. — Впрочем, можете не приказывать. Я готов сам проявить инициативу. Итак, выбирайте: театр, ресторан, загородная поездка… Или пешая прогулка по городу… — Они дружно засмеялись.
Писатель не верил себе. Он уже почти смирился с тем, что перестал интересовать молодых женщин…
И понеслось… Скромные сбережения писателя таяли так же быстро, как след лайнера высоко в небе. И все равно он еще никогда не был так счастлив, как сейчас. И вот наступил момент, когда писатель пригласил Веру в свой одинокий «вигвам». Он тщательно подготовился к ее визиту. Цветы, фрукты, деликатесы, шампанское. И даже бутылка «Виски», на которую разорился пришедший в азарт прозаик.
Вера осторожно, как кошка, переступила порог его квартиры, оглядываясь по сторонам, словно решая — не лучше ли сразу же повернуться и уйти. «Прошу, прошу!» — поторапливал ее писатель, ласковыми руками снимая с гостьи копанное модное пальто. Он уже предвкушал, своим мысленным взором он уже видел, что будет дальше… А потому сердце его билось почти так же часто, как швейная машина, руки дрожала. Он с трудом сдерживал нетерпение. Вот урок — никому не идет на пользу долгое воздержание.