Маленькие эпизоды большой войны. Часть вторая

Бахарев Константин Павлович

Вечером старшина еле пробирался среди множества орудий. Согласно всем уставам полагалось, чтобы пушки находились на расстоянии не менее пятидесяти метров друг от друга.

А сейчас орудия стояли, чуть не касаясь друг друга станинами. Причём их ряды тянулись наверное, на километры. За сорокапятками длиннющей шеренгой выстроились 76-миллиметровые. Дальше стояли 122-миллиметровые гаубицы. Затем шёл ряд 152-миллиметровых пушек. И чем дальше в тыл, тем больше был калибр, и соответственно дальнобойность орудий.

Старшина

был поражён. И очень доволен. Он прошёл от Сталинграда до Молдавии. И никогда ещё не видел такого скопления артиллерии.

– Завтра дадим прикурить немцам? – спросили его писаря в штабе полка. – Такая силища накатила, что просто ух!

– На передовой пехоты не видно, одни пушкари, – ответил старшина. – Живого места не будет от немцев.

Солнечным ясным утром первыми ударили «катюши». Огненные струи пронеслись над советскими армиями и вонзившись в землю на той стороне фронта, покрыли её дымом и пламенем. За ними ударили тысячи орудий. Разом.

Ни о какой связи речи не шло. Артиллеристы, сидевшие в траншеях, ничего не слышали, даже если кричали друг другу в ухо. Одни лишь пехотинцы спокойно завтракали, только иногда прищуриваясь и поглядывая в небо. А там над ними пролетали десятки тысяч снарядов разных калибров.

Земля тряслась, стоял страшный гул. Грохот выстрелов сливался с грохотом разрывов. На немецкой стороне стояла густая пелена из пыли, гари и дыма. Даже дышать на передовой, и то было трудно от пыли.

Координировать стрельбу было невозможно, ничего не видно. Адский обстрел, или как верно говорить артиллерийское наступление продолжалось два часа.

Наконец умолкли орудия прямой наводки, и вперёд пошли пехота и танки. Только пушки большого калибра продолжали обрабатывать немецкую оборону. Так, за огненным валом разрывов и началось наступление знаменитой Ясско-Кишиневской операции.

Примерно на десять километров оборона немцев была полностью уничтожена. Траншеи полного профиля превратились в мелкие канавки, блиндажи в ямочки. Пехота наткнулась на пару уцелевших укрытий. Но находившиеся там немцы были мертвы. Они погибали от высокого давления воздуха при разрывах и удушья.

Старшина шагал со связистами впереди, в порядках наступающей пехоты. И впервые за много дней войны он не видел препятствий для движения вперёд.

– Такие бы атаки да всё время! – крикнул ему связист, тащивший катушку.

– Ага, – ответил старшина. – До самого Берлина!

Из жизни морских минёров

Морской минёр Охрименко читал сообщение штаба Черноморского флота. Два дня назад, при попытке обезвредить морскую мину, в Новороссийске погибли два минёра. Третий тяжело ранен.

Охрименко закурил папиросу и вышел из каюты. На берегу матросы грузили ящики в грузовик. Где-то на западе грохотала война. А здесь, в Севастополе, осенью 1941 года, было спокойно.

Только немецкие самолёты иногда пытались совершить налёт, но их отгоняли наши истребители и зенитки.

Хуже было с минами. Немцы по ночам сбрасывали их на фарватер. Тральщики работали с утра до вечера, освобождая от них море. Но главная задача была – узнать, как и отчего срабатывают мины. Тогда бороться с ними было бы гораздо проще.

К Охрименко подбежал посыльный.

– В штаб вызывают, – передал матрос.

Вскоре Охрименко с товарищем минёром уже шли на катере к месту падения мины. Её засекли рано утром наблюдатели. Возле буйка, означавшего место падения, стоял водолазный бот.

– Осторожность, осторожность и ещё раз осторожность, – закончил инструктаж Охрименко. – Лучше вообще не дышать, не шевелиться.

Матросы и водолазы молча кивнули.

Мину нашли на глубине семи метров. Водолазы завели за неё тросы, вытащили их на берег, подцепили к грузовику, и вскоре морское рукотворное чудовище лежало на берегу.

Минёры выждали полчаса и лишь потом подошли ближе.

– Горловина вторичного взрывателя сверху, – отметил Охрименко. – Горловина инерционного взрывателя внизу, чёрт, под ней ещё буксирный трос.

Его товарищ кивнул, дескать, уходи.

Минёры всегда работали над обезвреживанием мин по очереди. Потом возвращались, записывали, что удалось сделать и увидеть, а напарник уходил работать. Так копились знания о морских минах. Враг был очень хитёр и ставил ловушки на неизвлекаемость. Взрыв в Новороссийске тому примером.

Работа началась с вывинчивания пробки электрозапала. Оборот, другой, начало третьего витка и тут внезапно раздалось громкое шипение. Минёр поспешил в укрытие. Выждали полчаса. Всё тихо. Подумали и решили, что мина лежала в холодной воде, потом оказалась на солнце, нагрелась, воздух внутри неё расширился и с шипением вышел наружу, когда вынули пробку.

Электрозапал достали. Затем медным ножом (чтоб не было искр), перерезали идущие к запалу провода.

Начали подкоп к инерционному взрывателю, что был внизу. Отдых полчаса и снова. Снова одинокий минёр и мина. Товарищи смотрят из укрытия. В кабельтове от берега стоит катер с поднятым сигналом «Опасные работы». На берегу никого.

Минёр начал не спеша откручивать гайку, удерживающую инерционный взрыватель. Тихо и аккуратно. Малейший сдвиг и толчок может привести к взрыву.

Готово. Руку внутрь мины. Медленно достаётся инерционный взрыватель, его запал и две шашки вторичного детонатора. Как только они оказались снаружи, минёр отбрасывает их в сторону. Секунд через двадцать они взрываются. Но взрыв слабый.

Сейчас работают оба минёра. Тщательно осмотрев мину, они решают, что детонаторов больше нет, и решают снять крышку, прикрывающую отсек с аппаратурой.