Маленькие мужчины
Шрифт:
— Пора, мальчики! Все в постель как один, или платите штраф!
— Какой штраф? — спросил Нат, садясь в постели и горя желанием узнать, что случиться с негодниками, которые посмеют не подчиниться этой очень странной, но движимой заботой об общих интересах школьной руководительнице.
— Не смогут принять участие в игре в следующий раз, — объяснила миссис Баэр. — Я даю им пять минут, чтобы успокоиться, потом выключаю свет и ожидаю порядка. Они честные ребята и держат слово.
Это было очевидно, ибо битва кончилась так же внезапно, как и началась, — последним залпом или двумя, заключительным "ура", когда Деми швырнул седьмую подушку в убегающего врага, и несколькими вызовами на новую дуэль в следующую субботу, а затем возобладал порядок. И ничто кроме редкого смешка или сдавленного шепота не нарушало тишину, последовавшую за суботними шалостями, когда мама Баэр поцеловала своего нового мальчика и оставила его смотреть счастливые
Глава 2. Мальчики
Пока Нат крепко спит, я расскажу моим юным читателям кое-что о мальчиках, среди которых он окажется, когда проснется.
Начнем с наших старых друзей. Франц к этому времени уже превратился в высокого шестнадцатилетнего юношу, типичного немца, крупного, белокурого, а также очень начитанного, любезного, хозяйственного и музыкального. Дядя Фридрих готовил его к поступлению в колледж, а тетя Джо к счастливой домашней жизни, которой ему предстояло зажить, создав в будущем собственную семью. Она заботливо пестовала в нем мягкие манеры, любовь к детям, уважение к женщинам, старым и молодым, готовность и умение помогать по хозяйству. Стойкий, добрый и терпеливый, он был ее правой рукой во всем и любил свою веселую тетушку как мать, каковой она и старалась быть для него.
Эмиль был несколько другим. Вспыльчивый, беспокойный, предприимчивый, он чувствовал неодолимую тягу к морю — кровь древних викингов бурлила в его жилах, и ее было не укротить. Дядя обещал ему, что он сможет стать моряком, когда ему исполнится шестнадцать, и поощрял его занятия теорией навигации, давал читать истории о славных адмиралах и позволял ему, когда все уроки бывали выучены, вести жизнь настоящей лягушки на реке, пруду и ручье. Его комната выглядела как каюта военного моряка, поскольку каждая вещь в ней имела отношение к морю, сражениям и содержалась в образцовом порядке. Капитан Кид [5] был его кумиром, и его любимым развлечением стало наряжаться в этого джентльмена-пирата и во всю глотку распевать бодрые матросские песни. Он не танцевал ничего, кроме хорнпайпа [6] , ходил вразвалочку и был моряком в разговоре и манерах настолько, насколько соглашался позволить ему его дядя. Мальчики называли Эмиля "Коммодор" [7] и очень гордились его флотом, украшавшим своими парусами пруд и терпевшим крушения, которые устрашили бы любого, но только не увлеченного морем мальчика.
5
Кид, Уильям (1645 — 1701) — шотландский мореплаватель, морской разбойник.
6
Хорнпайп — английский матросский танец.
7
Коммодор — в Англии и США — командир соединения кораблей, не имеющий адмиральского звания.
Деми был одним из тех детей, которые демонстрируют прекрасные результаты разумной родительской любви и заботы, ибо его тело и душа гармонично развивались вместе. Природная утонченность, которую не может обеспечить ничто, кроме домашнего влияния, дала ему приятные и простые манеры. Его мать лелеяла в нем невинное и любящее сердце, его отец заботился о физическом развитии сына и следил за тем, чтобы маленькое тело оставалось стройным и сильным, поддерживаемое здоровой пищей, упражнениями и сном, в то время как дедушка Марч с кроткой мудростью современного Пифагора [8] развивал юный ум, не обременяя его длинными, трудными уроками и бессмысленной зубрежкой, но помогая ему развернуться так же естественно и красиво, как солнце и роса помогают расцвести розам.
8
Пифагор (6 в. до н. э.) — древнегреческий философ и математик.
Деми отнюдь не был идеальным ребенком, но его недостатки были, так сказать, лучшего свойства, и так как его рано начали учить умению владеть собой, он не оказался в том положении, в каком оказываются некоторые несчастные маленькие смертные, сначала отданные на милость собственных аппетитов и страстей, а затем наказанные за уступку искушениям, от которых они не защищены никакой моральной броней. Тихим, странным мальчиком был Деми, серьезным, но в то же время веселым, совсем не сознающим, что он необыкновенно сообразителен и красив, однако быстро замечающим и способным по достоинству оценить ум и красоту в других детях. Его горячая любовь к книгам и живая фантазия, питаемая буйным воображением и духовностью натуры, заставляли его родителей стремиться к тому, чтобы уравновесить эту сторону его характера, поощряя приобретение полезных практических знаний и обеспечивая ему здоровое общество, чтобы он не стал одним из тех бледных, развитых не по годам детей, которые порой изумляют и восхищают свои семьи, но увядают словно оранжерейные цветы, ибо юная душа цветет слишком рано, не имея опоры в теле, чтобы укорениться в здоровой почве этого мира.
По этой причине Деми был "пересажен" в Пламфильд и так хорошо приспособился к жизни в школе, что и Мег, и Джон, и дедушка с радостью сознавали, что поступили правильно. Общение с другими мальчиками позволило проявиться его практичности, подняло его дух и помогло удалить ту завораживающую паутину воображения, которую он так любил плести в своем, столь склонном к фантазиям, уме. Конечно, приезжая домой, он порой шокировал свою кроткую маму тем, что хлопал дверьми, говорил с чувством "вот те на" и требовал купить ему высокие сапоги из грубой кожи, "чтобы топали как папины". Но Джон не мог нарадоваться на сына, смеялся над его неожиданными замечаниями, покупал сапоги и говорил удовлетворенно:
— Он молодец, так что пусть топает. Я хочу, чтобы мой сын был мужественным, а то, что он пока грубоват, не повредит ему. Мы сможем отполировать его манеры со временем, да он и сам подхватит все, что нужно, как голуби подхватывают зерна. Так что не торопи его, Мег.
Дейзи оставалась такой же безмятежной и очаровательной как всегда, с пробуждающейся в ней и проявляющейся во всем женственностью, поскольку была очень похожа на свою нежную маму и наслаждалась всем, что относилось к домашней жизни. Она образцово растила свое семейство кукол и не могла обойтись без своей маленькой рабочей корзинки. Ее шитье было таким аккуратным, что Деми часто доставал свой носовой платок просто для того, чтобы похвастаться ее ровными стежками, а крошка Джози с гордостью носила фланелевую нижнюю юбочку, сшитую сестрой Дейзи. Любила она и расставлять в буфете фарфор, и готовить соленья, и ровно раскладывать ложечки на столе, и каждый день проходила по гостиной со своей метелкой, обмахивая пыль со стульев и столов. Деми называл ее "Хозяюшка" и был очень рад, что она держит его вещи в порядке, услуживая ему своими ловкими пальчиками во всевозможной тонкой работе, и помогает учить уроки, так как в учебе они были на одном уровне, и не возникало даже мысли о соперничестве.
Их взаимная любовь была сильна и неизменна, и никто не мог никакими насмешками заставить Деми отказаться от любовного обращения с Дейзи. Он всегда был готов постоять за нее и никак не мог понять, почему мальчики должны стыдиться сказать прямо, что любят своих сестер. Дейзи обожала своего брата-близнеца, считая его самым замечательным мальчиком на свете, и каждое утро бежала в своем халатике к его двери, чтобы постучать с по-матерински заботливым: "Вставай, дорогой, скоро завтрак, и вот твой чистый воротничок".
Роб рос очень энергичным мальчуганом, открывшим, как казалось, секрет вечного двигателя: он никогда не оставался в покое. К счастью, он не был ни озорным, ни слишком смелым, так что благополучно избегал неприятностей, и колебался между папой и мамой как любящий маленький маятник с непрерывным веселым тиканьем — Роб любил поговорить.
Тедди был слишком мал, чтобы играть важную роль в делах Пламфильда, однако и у него было свое маленькое поле деятельности, и исполнял он свою роль отлично. Каждый чувствовал порой потребность в любимчике, а малыш был всегда под рукой, и очень любил поцелуи и объятия. Миссис Джо редко трогалась с места без него, так что он участвовал во всем, что происходило вокруг, и все находили, что это на пользу дому, так как в Пламфильде любили малышей.
Дику Брауну и Адолфесу (или Долли) Петтингилу уже исполнилось восемь лет. Долли сильно заикался, но постепенно преодолевал свой недостаток, так как никому не разрешалось дразнить его, а мистер Баэр старался помочь ему, заставляя его говорить медленно. Долли был хорошим пареньком, хотя довольно неинтересным и заурядным, но в школе он буквально расцветал и занимался своими повседневными обязанностями и развлечениями с безмятежным удовлетворением.
Несчастьем Дика Брауна было искривление позвоночника, однако он нес свой крест так радостно, что Деми однажды спросил в своей обычной странной манере: "А что, горб делает людей добродушными? Если это так, то я тоже хотел бы иметь горб". Дик неизменно сохранял веселость и старался быть как другие мальчики, ибо мужественный дух обитал в его слабом теле. Оказавшись в Пламфильде, он на первых порах был очень чувствителен в том, что касалось намеков на его физический недостаток, но вскоре научился забывать о нем, так как никто не осмеливался издеваться над ним, после того как мистер Баэр наказал одного мальчика за насмешки.