Маленькие путешественники
Шрифт:
Утром, когда дети еще спали, за ними пришел солдат от коменданта, который хотел их увидеть до своего отъезда в Батну, где ему нужно было побывать по делу. Жан тотчас встал, разбудил братьев, и все трое пошли к коменданту. Это был сухопарый человек среднего роста, почерневший от жаркого солнца пустыни. Он принял детей с тою ворчливой резкостью, которую развивает в людях привычка повелевать:
– Капитан Гантельи говорил мне о вас. Как я вижу, вы молодцы-ребята, все в дядюшку, нетрусливого десятка – это я люблю. Пока он вернется, оставайтесь здесь и будьте как дома. Обедать вы будете, конечно, с нами в столовой. Ваш дядя сейчас гостит у бени-буслиманов, это дружественное нам племя; я уже распорядился послать туда
– Позвольте вас спросить, господин комендант, – сказал Жан, – ваши люди еще не ушли?
– Нет еще, а что?
– Нельзя ли и нам пойти с ними?
– Пойти с ними? Ты с ума сошел! Зачем? А если Кастейра уже уехал от бени-буслиманов, ведь не поедете же вы за ним до Бу-Изеля?
– Отчего же не поехать, ведь ваши люди пойдут туда же?
– Ей-богу, ты молодец! Люблю таких! Ты, похоже, мало перед чем струсишь. Слушай! Благоразумнее всего с твоей стороны было бы дождаться дядю здесь, но если ты так хочешь ехать ему навстречу, поезжай, пожалуйста, я согласен. Я даже дам тебе лошака, ведь дороги в горах чертовски круты. Кроме того, там нужно быть очень осторожным: если заблудишься, не скоро снова попадешь на прямой путь. Но я дам тебе проводников, которые отлично знают все тропинки. А бени-буслиманов нечего бояться, они – наши приятели. Итак решено: через час приходите к моей палатке; егеря будут там с лошаком. Ну, до свидания, счастливого пути. Кланяйтесь дядюшке, когда его увидите!
– Ей-богу, ты молодец! Люблю таких! – сказал комендант Жану.
Жан горячо поблагодарил коменданта и пошел проститься с мадам Леруа.
– Не понимаю, как это комендант решился отпустить вас! – воскликнула она, когда узнала, что они отправляются в горы. – В такую-то жару! Да вы и не дойдете, на дороге умрете! Неужели вы не можете подождать дядю здесь, всего-то день или два? Вы и так уже намучились, отыскивая его!
Но Жан твердо стоял на своем. Тогда добрая женщина начала уговаривать его по крайней мере оставить в форте Франсуа и Мишеля.
– Поезжай один, если уже тебе так хочется, – говорила она. – Ты сильнее братьев и легче перенесешь усталость. Да и тебе будет спокойнее, если не придется тащить их за собой.
Несколько мгновений Жан колебался, но вдруг он вспомнил, что обещал умирающей матери никогда, ни под каким предлогом не расставаться с братьями. Мишель и Франсуа со своей стороны объявили, что пойдут вместе с Жаном.
– Экие негодные мальчишки! Один упрямее другого! – с досадой проворчала мадам Леруа, но тем не менее накормила детей отличным завтраком и насовала им в карманы всяческих припасов, какие только попались ей под руку.
Когда явились солдаты с лошаком, добрая женщина поручила им детей и взяла с них слово не оставлять ребят до тех пор, пока они не найдут дядю.
– Будьте спокойны, мадам Леруа, – сказал один из егерей, суровый служака, по имени Шафур, – будем глядеть в оба.
Жан посадил Мишеля и Франсуа на лошака, а сам пошел позади вместе с солдатами. И маленький караван покинул форт, направляясь к Ауресу.
Глава 18
Шафур, прозванный «стариной» за множество шевронов, украшавших рукав его мундира, был человек незлой, но грубый и нетерпеливый. Солдат он был отличный, храбрый; он служил уже тридцать лет, из которых около двадцати пяти провел в Африке. Он участвовал во всех битвах, данных французами в Кабилии [28] , был более или менее опасно ранен раз шесть, а два раза оставался замертво на поле сражения.
Но, несмотря на все свои подвиги,
28
Кабилия – горная область в Алжире.
Но у него было два неоценимых качества, которые и побудили коменданта послать его навстречу Кастейра: он превосходно знал местность и отлично говорил по-арабски.
Путешествие к бени-буслиманам вовсе не нравилось старику; едва они вышли за ворота, как он проворчал, обращаясь к своему товарищу:
– Нечего сказать, приятная прогулка! Очень нужно было коменданту навязать нам этих трех поросят. Право, он принимает нас за кормилиц!
Дурное расположение духа угрюмого солдата усиливалось, по мере того как им приходилось подниматься все выше по горным тропинкам, хотя и весьма живописным, но очень крутым. Местами эти тропинки шли в тени под высокими кедрами, но большей частью дорога тянулась на солнцепеке, крутыми извилинами, по неровной песчаной местности, усеянной крупными каменьями.
Несмотря на это, Жан так стремился поскорее добраться до бени-буслиманов, что он очень неохотно останавливался на привалах, на которые не скупился Шафур. Мальчику несколько раз предлагали сесть на лошака вместо Мишеля или Франсуа, но он наотрез отказывался и доблестно продолжал идти пешком.
Наконец, спустя четыре часа после утомительного подъема на скалистую возвышенность, маленький караван прибыл в деревню Семура, принадлежавшую бени-буслиманам.
Шейх деревни, толстяк с грубым и маловыразительным лицом, вышел навстречу чужестранцам и объявил им, что видел господина Кастейра накануне и что господин теперь на Бу-Изеле.
Известие это не ослабило мужества Жана, хотя он и изнемогал от усталости, но удвоило дурное расположение духа Шафура.
– Разве мы не останемся здесь ужинать и ночевать? – спросил его товарищ.
– Как бы не так! – отвечал солдат с многозначительной гримасой. – Чем нас будет угощать этот старый скряга, шейх Лагдар? Сухими финиками, черными лепешками да гнилой водой! Нечего сказать, хорош ужин! Пусть сам угощается этой дрянью, а мы лучше поскорей уберемся отсюда. Я знаю в трех километрах от Семуры ферму, где нас, по крайней мере, накормят по-христиански. Вперед, живо, чтобы поспеть в Сен-Филипп до ужина!
Час спустя, когда уже начало темнеть, Жан увидел в нескольких шагах от дороги четырехугольное строение с бастионом с одной стороны и башней с другой. Зубчатая ограда придавала этому странному жилищу вид крепости. Это и была та самая ферма Сен-Филипп, о которой говорил Шафур.
Жан увидел в нескольких шагах от дороги четырехугольное строение с бастионом с одной стороны и башней с другой.
Как и рассчитывал старик, фермер со своим семейством как раз собирался ужинать, когда наши путешественники вошли во двор. Неожиданных гостей приняли очень ласково, и не только потому, что фермер был дружен со «стариной», но и потому, что в Алжире гостеприимство чрезвычайно развито. Стол, на котором был накрыт ужин, был большой, и все удобно поместились за ним. Шафур, его товарищ, Жан и оба его брата по достоинству оценили ужин фермера, и можно сказать с уверенностью, что никто из них не пожалел о финиках и лепешках семурского шейха.