Маленькие ритуалы для больших достижений. 4 простые привычки, которые сделают вас счастливым и эффективным

Дири Уорис

– Господи помилуй, только не это! Последний отчет, который ты написал, был чудовищен, меня чуть не вырвало!

Я наблюдала, как Рептильный, а затем и Собачий мозг Барри отреагировали, едва только в речи Филиппа проскользнуло упоминание об отчете. Основываясь на воспоминаниях о том, какие ощущения вызвал у него тот злосчастный отчет, Барри взорвался, нимало не заботясь о последствиях. Филипп в ответ вспыхнул до корней волос (Рептильный) и до конца встречи не произнес больше ни слова (поджавший хвост Собачий).

Барри выпалил свое замечание на эмоциях. Это не было его сознательным решением.

Я знаю, это звучит странно. Ведь наши эмоции – это наш выбор, верно? Когда люди говорят мне: «Я в ярости, потому что…», «Я очень переживаю из-за…», значит, их Рептильный и Собачий мозги, как правило, говорят им нечто такое, что стоит услышать. Однако часто эти два вида мозга молниеносно, но не всегда продуктивно объединяют силы. И не успеваем мы оглянуться, как они уже на коне и помыкают Человеческим мозгом. Одна из моих бывших коллег, Мелинда, как-то раз под конец долгого рабочего дня пережила следующий эпизод.

Иногда после последнего звонка возбужденная толпа детей выплескивалась в коридоры, торопясь вырваться на улицу и сталкивая любого, кто имел неосторожность оказаться на ее пути. Это означало только одно: назревала драка. Я увидела, как несколько преподавателей пробираются к ядру толпы, чтобы разнять драчунов. Приблизившись, я заметила, что молодая учительница пытается убедить одного из противников остановиться и уйти. Она прекрасно справлялась с ситуацией – оставалась спокойной, но твердой, с уверенной и прямой осанкой. Она повторяла одну и ту же мысль: «Оставь его в покое. Ты будешь выше как личность, если прекратишь и отвернешься. Давай же, не втягивай себя в еще б'oльшие неприятности». Парнишка, которого она уговаривала, совершенно ее игнорировал, силясь добраться до противника под подзуживающие вопли толпы. И настал момент, когда она потеряла контроль – словно в мгновение ока превратилась в кого-то другого. Вспыхнув до корней волос, она завопила ему в лицо: «ТЫ ЧТО, НЕ СЛЫШАЛ, ЧТО Я СКАЗАЛА?!» Он поймал ее взгляд и ничего не ответил. В центре внимания теперь оказались учительница и двое детей, пожиравших глазами друг друга, почти соприкасавшихся носами. В этот момент один из старших преподавателей протолкался к ним, мягко опустил руку на плечо молодой учительницы и шепнул ей на ухо:

– Мелинда… вы же взрослая.

Посыл чужого Собачьего мозга, предлагающего вам полаять, может быть невероятно сильным.

Человеческий мозг Мелинды отчаянно пытался сохранить контроль, напоминая ей, что она учитель и что ее роль – заботиться о ситуации и о вовлеченных в нее детях. Она это знала. Однако присутствовало и более сильное конкурирующее побуждение. Побуждение выжить. Пока я на нее смотрела, ее прежняя спокойная расслабленная осанка становилась все более и более жесткой по мере того, как она ближе подходила к скандалу. Ее Рептильный мозг, ощущая возможность поражения в случае утраты контроля над детьми, подал Собачьему мозгу сигнал об угрозе. Рептильный и Собачий мозги вмешались, чтобы перехватить управление у Человеческого мозга: Сейчас не время для рационального мышления. Оно не работает. Тебя унижают на глазах у детей, которых ты учишь. Предоставь это нам. Он тебя игнорирует. ТЕБЕ необходимо победить. Тебе нужно лаять громче. И она залаяла громче. Потребовался Человеческий мозг другого человека, чтобы вмешаться и спасти ситуацию.

Чужой Собачий мозг может ощущаться как сила мощного речного течения. Мы хотим уверенно стоять на песке, но нас засасывает нечто, что намного сильнее нас. Выныривая на поверхность за глотком воздуха после того, как нас кидало туда-сюда под водой, мы можем ощущать себя растерянными, дезориентированными, потрясенными и малость потрепанными.

Вот такое ощущение было и у Даррена. Это парнишка, который выгуливает мою собаку. Даррен очень мягкий и заботливый, и моя Кали любит его. Однажды вечером он пришел за Кали изрядно потрясенный инцидентом, который произошел незадолго до этого в местном парке. Когда он играл с четырьмя собаками, находящимися на его попечении, какой-то парень подошел и пнул одну из них. Это привело Даррена в ярость.

– Мы обменялись резкими репликами. Он обвинил меня в том, что у меня «слишком много уродливых псин». Я

ответил, что выгуливаю их, это моя работа. Он не обратил на мои слова никакого внимания и продолжал ругаться. Что я сделал? Я быстро увел собак прочь, подальше от опасности. Этот тип продолжал орать мне вслед через весь парк. Я вернулся к стоянке, запер собак в машине, а потом – угадайте, что я сделал? Я побежал обратно, чтобы найти этого человека. Нагнав его, я спросил, в чем проблема. А через пару секунд уже повалил его на землю, схватив за грудки и крича: «Если ты еще хоть раз пнешь одну из моих собак, будешь иметь дело со мной!» Я не мог остановиться. Это происшествие сильно потрясло меня, и я уже несколько часов не могу отделаться от мыслей о нем. Жаль, что я не отреагировал более по-взрослому. Я не дрался так с самой школы. А ведь мне уже за тридцать, боже ты мой!

Вы слышите, как Человеческий мозг Даррена вступает в игру, когда он пытается оценить, каким образом такое могло случиться? Когда от Рептильного мозга поступает сигнал, Собачий мозг склонен реагировать импульсивно – побуждать нас к движению. Когда он заставляет отпрыгнуть с проезжей части, по которой стремительно движется машина, мы ему благодарны. Он играет роль коробки передач между примитивным импульсом Рептилии и сознательной реакцией Человека. Даррен мог остановиться в любой момент, пока возвращался обратно в парк. Однако чувство справедливости, которое свойственно Собачьему мозгу, было оскорблено. Даррена воспламенило негодование – и решимость его Собачьего мозга оказаться правым захватила власть.

Сейчас, когда я пишу это, воспоминания уносят меня к одному эпизоду на школьном дворе, в те времена, когда мне было тринадцать лет. Между моей подругой Сюзанной и девочкой по имени Джуди были непрекращающиеся «контры». Помню, как Джуди высказала Сюзанне – во всеуслышание и в очень уничижительном тоне – все, что она о ней думала. Затем Джуди развернулась и, довольная собой, пошла прочь, улыбаясь от уха до уха. Я никогда не считала себя склонным к насилию человеком. Но едва завидев на лице подруги скорбное выражение, погналась за обидчицей. Схватив ее за локоть, я развернула Джуди на 180 градусов и с криком «Да как ты смеешь?!» отхлестала ладонью по лицу. Потом убежала и заперлась в туалете. Что же я наделала?! Я сидела в своем убежище до тех пор, пока за мной не пришла учительница.

Ничто лучше задетого чувства справедливости не способно привести в действие импульсивный Собачий мозг.

Вид улыбающейся Джуди подтолкнул меня к отмщению. Этот импульс «сорваться с поводка» уклонился от любых возражений Человеческого мозга, который мог бы предупредить о вероятных последствиях – серьезном наказании администрацией школы или необходимости предстать перед потрясенными и разочарованными родителями.

Мой деловой партнер Саймон, пожалуй, один из самых рациональных людей, кого я знаю. В прошлом году мы запланировали поездку в Мехико. В аэропорту Хитроу велись строительные работы, поэтому все указатели были сняты. Мы поинтересовались у девушки за стойкой информации, где находится наш выход на посадку. Она направила нас и еще примерно десяток других пассажиров в неверном направлении. В результате мы минут десять плутали, прежде чем кто-то наставил нас «на путь истинный». Нам пришлось бежать, чтобы успеть на рейс. Как только мы добрались до нужного гейта, мой бизнес-партнер очень вежливо попросил служащего за стойкой сообщить начальству, что было бы очень хорошо, если бы в зале был указатель, показывающий правильную дорогу.

Служащий ответил резко, как отрубил:

– Там был указатель, сэр.

– Нет, на самом деле его там не было, – возразил Саймон по-прежнему вежливо, и его поддержали кивками другие пассажиры.

После обмена еще несколькими фразами служащий, снисходительно и даже не поднимая глаз, сказал:

– Нет, вы ошибаетесь. Указатель есть.

Он был настолько высокомерен, что у меня мелькнула мысль: «Ой-ой, я знаю, чт'o сейчас будет». Я видела, как все в облике Саймона изменилось. Его Рептильный мозг подготовил тело к нападению, а Собачий напрягся, стараясь убедить его залаять. Их борьба с Человеческим мозгом была чуть ли не видимой невооруженным глазом. Я уже практически слышала рычание!