Маленький человек из Архангельска
Шрифт:
— Нет. Ее нет.
Его удивило, что они не продолжили расспросы, а восприняли новость безразлично.
Было половина восьмого. Уходя в булочную, дверь Иона не закрыл. Он никогда этого не делал. Вернувшись, Мильк вздрогнул: перед ним стоял человек, а он, идя с опущенной головой и погруженный в свои мысли, даже не узнал его сразу.
— Где моя сестра? — услышал он голос Фредо.
Это он стоял посреди лавки: в кожаной куртке, с черными, еще влажными волосами, носившими следы расчески. Иона приготовился к чему-то вроде этого еще вчера, но сейчас его застали врасплох, и он пробормотал,
— Она не вернулась.
Фредо был ростом с отца и еще шире в плечах, когда он сердился, ноздри его раздувались.
— Куда она уехала? — продолжал он, не отрывая от Ионы подозрительного взгляда.
— Я… Но.., в Бурж. — И, видимо зря, добавил:
— Мне, во всяком случае, она сказала, что едет в Бурж.
— Когда она это сказала?
— Вчера утром.
— В котором часу?
— Не помню. Перед отходом автобуса.
— Она села на автобус семь десять?
— Должно быть.
Почему Иона дрожал перед девятнадцатилетним парнем, который позволяет себе требовать у него отчета?
В квартале не он один боялся Фредо. Сын Палестри с детства был скрытным и, как говорили, злопамятным.
Казалось, он действительно никого не любил, кроме сестры. С отцом, когда тот выпивал лишнего, вел себя невыносимо: соседи часто слышали отвратительные ссоры. Говорили даже, что однажды Фредо набросился на Палестри с кулаками, но мать загнала его в комнату и заперла там, как десятилетнего мальчишку. Он вылез в окно и убежал по крышам, после чего отсутствовал неделю, тщетно пытаясь найти работу в Монлюсоне.
Среднего образования у него не было, учиться какой-нибудь стоящей профессии он не желал. Работал у торговцев рассыльным, доставщиком товаров, позже продавцом. Дольше нескольких месяцев, а то и нескольких недель нигде не задерживался. Но лентяем он не был.
Один из его бывших хозяев говорил:
— Этот парень не терпит никакой дисциплины. Хочет стать генералом, не побывав простым солдатом.
Насколько Иона любил Старый Рынок, настолько Фредо, казалось, его ненавидел: он огульно презирал и ненавидел всех его обитателей и, конечно, ненавидел бы любое другое место, где бы ни оказался. Одна Анджела внешне обращалась с ним как с ребенком, но и она, по всей вероятности, тоже его побаивалась. Ему было пятнадцать лет, когда она нашла у него в кармане большой пружинный нож, который он часами любовно оттачивал.
Она его отняла.
— Куплю другой, — безразлично отозвался он.
— Я запрещаю.
— По какому праву?
— Я все-таки твоя мать!
— Будто ты этого хотела! Могу поспорить, что отец был тогда пьян!
Он не пил, не ходил на танцы, часто посещал маленький бар в итальянском квартале — в той части Верхней улицы, которая пользовалась дурной славой; в этом баре всегда толпились арабы и поляки, в глубине зала всегда сидели группки подозрительно шушукавшихся мужчин.
Бар назывался «Луксор». Полиция им заинтересовалась после совершенного Марселем ограбления: тот был в числе его завсегдатаев еще до Фредо. В результате в руки полиции попал лишь бывший боксер, выселенный из города: у него оказались не в порядке документы. После этого за «Луксором» стали постоянно приглядывать.
Иона не боялся в буквальном смысле этого слова.
Даже если бы Фредо в порыве гнева ударил его, Мильку это было бы безразлично. Смелостью он не отличался, но знал, что физическая боль не длится вечно. В эту минуту он думал, что защищает Джину, и чувствовал, что говорит путано; он мог поклясться, что покраснел до корней волос.
— Она предупредила, что не вернется ночевать?
— Я… — Он мгновенно опомнился. Уже один раз, отвечая на вопрос о Бурже, он говорил необдуманно. Теперь надо быть внимательнее. — Не помню.
— Вы не помните, ждали ее или нет? — оскорбительно ухмыльнулся парень.
— Она сама не знала.
— Значит, она взяла с собой чемодан?
Думать быстро, не путаться, не противоречить самому себе! Иона невольно взглянул в сторону лестницы.
— По-моему, нет.
— Она его не взяла, — объявил Фредо. Голос его стал тверже, в нем послышались обвинительные нотки. — Ее чемодан наверху, в шкафу, пальто тоже.
Он ждал объяснений. Что Иона мог ответить? Да и время ли сейчас выложить правду? И кому? Брату Джины? Он весь напрягся, и ему удалось сухо процедить:
— Возможно.
— Она не уехала буржским автобусом.
— Быть может, поехала на поезде? — изобразил удивление Иона.
— Навестить Лут?
— Думаю, да.
— Джина поехала не к Луг. Ей я звонил перед тем, как прийти сюда.
Иона не знал, что у Лут есть телефон и Фредо разговаривал с ней. Если он знал ее номер, то, пожалуй, и побывал уже у нее?
— Где моя сестра?
— Не знаю.
— Когда она ушла?
— Вчера утром.
Иона едва не добавил: «Клянусь». Он столько раз лгал, что сам уже почти повторил в свою ложь. Какая разница — уехала Джина в среду вечером или в четверг утром?
— Ее никто не видел.
— Все так привыкли видеть, как она проходит мимо, что уже не обращают внимания.
Казалось, Фредо, который был выше Ионы на голову, вот-вот схватит его за плечи и встряхнет, и Мильк, не двигаясь, покорно ждал. Он не осмелился отвести взгляд, пока Фредо не направился к двери, так и не тронув его.
— Посмотрим, — бросил с угрозой итальянец.
Никогда еще утро не было таким ярким и тихим.
Площадь постепенно пробуждалась; было слышно, как бакалейщик опускает оранжевый тент. Фредо, словно огромная зловещая тень, остановился в дверном проеме.
Потом открыл рот, собираясь, видимо, изрыгнуть оскорбление, но передумал, пересек тротуар и сел на мотоцикл.
Иона все еще неподвижно стоял посреди лавки, забыв о рогаликах и о завтраке. Он старался понять. Еще вчера у него появилось предчувствие надвигающейся опасности; теперь ему угрожали в его же доме. За что?
Почему? Он же ничего не сделал: только взял в жены девушку, которую отдала ему Анджела, и в течение двух лет пытался обеспечить ей спокойную жизнь.
«Она уехала в Бурж». Он брякнул это, не подумав, Просто чтобы отделаться от вопросов, и вот что получилось. Пока он был в булочной, Фредо не только вошел в дом, но поднялся наверх, открыл стенной шкаф, перерыл зеркальный — потому он и знал, что сестра не взяла с собой ни чемодана, ни пальто.