Маленький человек из Опера де Пари
Шрифт:
— Вы сказали — пряники? Может быть, убийца заказал ей пряничных свинок, по одному су за каждую? — Виктор задал вопрос просто так, на удачу — он все это время пытался привести в порядок обрывки мыслей и догадок, которые никак не складывались в цельную картину.
— Может быть, — покивала Полина.
Колеса фургона между тем загрохотали по мостовой — они уже добрались до авеню Генерала Мишеля Бизо.
— Высадим вас здесь? — обернулся к Виктору месье Пипат, шагавший рядом с кобылкой. — Тут в двух шагах остановка фиакров.
— Да-да, спасибо! — отозвался Виктор и взял Полину за руку. — Послушайте меня внимательно, мадемуазель. Завтра утром ступайте не мешкая на набережную Орфевр, найдите инспектора Вальми и повторите ему все то, что рассказали мне. Он честный полицейский и непременно вас защитит. По личным причинам прошу вас не упоминать при нем моего имени — у нас с ним есть некоторые разногласия… в общем, мы не ладим. Если вы все же сообщите инспектору, кто вас надоумил к нему обратиться, мне придется дать ему разъяснения, а я предпочел бы этого не делать. Разумеется, при малейшей необходимости вы можете мне телефонировать, номер указан на визитной карточке.
— Почему вы помогаете мне, месье Легри? — тихо спросила девушка.
— Один мой добрый друг любит повторять: «Спасение человеческой жизни — деяние более ценное, нежели строительство семиярусной пагоды». Не падайте духом, мадемуазель, скоро у вас все наладится, обещаю.
Виктор спрыгнул на мостовую, некоторое время смотрел вслед удалявшемуся фургону, а затем отправился ловить фиакр.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Понедельник, 19 апреля
Три запечатанных цилиндра с посланиями внутри на полной скорости промчались по лабиринту пневматической почты в подземельях столицы. По прибытии в пункты назначения контейнеры были вскрыты, а их содержимое доверено добросовестным почтальонам. И менее чем через час с момента отправки адресаты уже с трудом разбирали каракули Ольги Вологды. Каждого она приглашала в этот день к 14 часам на станцию окружной железной дороги у моста над Венсенским трактом. Каждый при этом испытывал разные чувства. Текст во всех трех письмах совпадал слово в слово:
Дорогой друг, в истории, касающейся нас обоих, произошли непредвиденные события. Мне необходимо сообщить вам сведения чрезвычайной важности. Я в ужасной беде и взываю о помощи, предаю себя душой и телом на милость того, кому, насколько мне известно, я небезразлична.
Не подведите меня!
Анисэ Бруссар преисполнился решимости спасти предмет своей страсти. Он немедленно извлек из гардероба свадебный костюм с карманами, набитыми нафталином, после чего, вооружившись бритвой «Джиллетт», подравнял бакенбарды и кончики усов, оделся и пошел будить оглушительно храпевшего бездельника Антельма, чтобы оставить его на хозяйстве.
Ламбер Паже испытал живейшую досаду. Вторая половина дня у него уже была распланирована — предстояло сделать кое-что важное, а тут письмо от Ольги… Однако, взвесив все за и против, он пришел к выводу, что важное дело вполне можно отодвинуть на пару часов, а отказываться от такого приглашения было бы глупо.
Что до Виктора Легри, его это послание одновременно заинтриговало и обеспокоило.
— Ну и зачем вам с ним встречаться? У вас и так довольно знакомых в области синематографа, и даже Жорж Мельес среди них не самый главный знаток. А вы откопали какого-то ярмарочного торговца и собираетесь покупать у него проектор. Да он вам распоследнюю рухлядь всучит за бешеные деньги!
— Я не такой простак, как вы изволите думать. К тому же у меня нет ни малейшего намерения покупать этот проектор — я просто хочу понять, как он устроен.
Книголюбам, листающим в лавке «Эльзевир» древние и свежеизданные фолианты, Кэндзи и Виктор сейчас могли бы показаться со стороны двумя добрыми приятелями, которые непринужденно обсуждают новейшее и пока еще недоступное для широкой публики изобретение. Однако же человек, давно знакомый с обоими, непременно понял бы, что японец сильно раздосадован, судя по тому, как он барабанит пальцами по бюстику Мольера на каминном колпаке, и не преминул бы заметить, что приемный сын обращается к нему с вызовом и намерен стоять на своем — об этом свидетельствовали вертикальные морщинки на лбу, придававшие Виктору вид кокер-спаниеля, занятого решением философской дилеммы.
— Если вы сейчас удалитесь, мне придется весь день проторчать в лавке, потому что Жозеф вытребовал себе выходной.
— Не весь день, — заверил Виктор. — Обещаю, что скоро вернусь и освобожу вас из заключения. Честное слово, я быстро — туда-обратно на фиакре, и все!
— Нет, не все, — буркнул Кэндзи. — Пока вы туда-обратно на фиакре, я себе голову сломаю, гадая, что вы опять затеяли.
Но Виктор этого не слышал — он уже мчался к бульвару Сен-Жермен. Телефонного звонка он не слышал тоже.
Кэндзи некоторое время стоял неподвижно, глядя в пространство. Телефон не умолкал. Наконец японец рассеянно снял рожки.
— Месье Мори? Приветствую вас. Инспектор Огюстен Вальми. Не могли бы вы позвать к аппарату месье Легри?
— Он только что убежал.
— А не сказал вам, куда?
— Якобы на Тронную ярмарку — у него встреча с каким-то сомнительным владельцем синематографического проектора.
— Этого я и боялся. Мы должны поспешить, иначе произойдет несчастье. В лаборатории провели анализ: пряничная свинка, которую вы получили, не содержит никаких ядовитых веществ, однако те, что уже убили троих людей, отравой прямо-таки нашпигованы. Мне наконец-то удалось добиться разрешения на эксгумацию трупов Тони Аркуэ и Аженора Фералеса, мы провели аутопсию. Судмедэксперт высказался однозначно: он нашел четкие следы одного и того же яда. А где, позвольте спросить, водятся пряничные свинки?
— На Тронной ярмарке, — мрачно ответил Кэндзи. — Где вас там найти?
— На площади, у карусели с кошками. Не медлите!
Кэндзи повесил рожки на телефонный аппарат.
Некоторое время он просто стоял, опустив руки, как марионетка, чьи веревки выронил кукольник, и глубоко дышал, пытаясь успокоить нервы. Потом заметил, что пальцы у него дрожат. «Когда же эти два шалопая перестанут отравлять мне существование?!» — с этой мыслью японец поднялся на второй этаж.