Маленький друг
Шрифт:
Утром Харриет проснулась поздно, совершенно разбитая и больная. Всю ночь ей снился отец: он расхаживал вокруг ее постели и занудным голосом ругал ее за то, что она разбила его любимую безделушку. Харриет протерла руками заспанные глаза. Около ее кровати сидела свежая, бодрая Эдди и пила кофе из термоса.
— Ага, проснулась наконец! — Воскликнула она весело. — Скоро придет твоя мать.
Харриет молча смотрела на нее, ужас, который за ночь никуда не исчез, железной рукой больно, крепко сжимал ее сердце.
— А теперь изволь позавтракать, —
Харриет внутренне собралась. Ей надо уговорить невролога выписать ее домой, она не может здесь больше оставаться, это слишком опасно. Кто знает, что может сделать проповедник, если решит, что это она убила его брата? Главное — не забыть про немытый салат, прекрасное объяснение расстройства желудка. Нельзя допустить, чтобы врачи связали ее болезнь с водонапорной башней.
Сделав почти немыслимое усилие, она обратила внимание на завтрак, который ей принесли на пластмассовом подносе, и невольно поморщилась. Жидкий яблочный сок и чашка риса — что за завтрак такой? Она с отвращением ковырнула вилкой рис. Хорошо, пусть она будет Марко Поло в гостях у Кубла Хана. Как есть палочками, она не знает, значит, будет есть руками.
Эдди вернулась к своей газете. Харриет взглянула на заголовок передовицы и чуть не выронила из руки вилку. «Найден подозреваемый в убийстве!» На фотографии два человека тащили под руки висящее мешком изможденное тело. Лицо человека было мертвенно-бледным, черные волосы прилипли ко лбу. Оно скорее напоминало маску из парка ужасов, чем человеческое лицо: вместо рта — зияющая черная дыра, вместо глаз — провалы, как у черепа. Однако сомнений не было: этот полуживой, истощенный, измученный до предела человек был не кто иной, как Дэнни Ратклифф.
Харриет села и попыталась заглянуть под руку Эдди, чтобы прочитать статью, но Эдди перевернула страницу и, видя странный взгляд внучки и ее повернутую под углом голову, резко спросила:
— Тебе плохо? Дать тазик?
— Можно мне посмотреть газету?
— Конечно. — Эдди рассеянно вынула страницу с комиксами и протянула ее Харриет. Та в гневе уставилась на тупые черно-белые картинки, борясь с желанием выспросить все у Эдди напрямую.
— Опять повысили налоги, представляешь? — проговорила Эдди. — Не понимаю, куда деваются все деньги, которые собирают с нас. Наверняка начнут строить еще одну дорогу, да так и бросят, как обычно. Только на это они, похоже, и способны.
Харриет боялась поднять голову, опасаясь, что глаза могут выдать ее. «Найден подозреваемый в убийстве». Раз он найден, так значит, он жив? Дэнни Ратклифф жив?
Она бросила еще один жадный взгляд на газету, но Эдди уже сложила ее пополам и начала работать над кроссвордом.
— Я слышала, Диксон навестил тебя вчера? — спросила она тем холодноватым голосом, которым всегда говорила о зяте. — И как все прошло?
— Нормально. — Харриет не могла думать ни о чем, кроме того, что события принимают другой оборот.
«Во-первых, он не знает моего имени», —
«Так ведь он пытался утопить меня», — вдруг подумала Харриет. Вряд ли он побежит рассказывать об этом полиции.
После паузы она собрала в кулак все свое мужество и спросила:
— Эдди, а кто этот мужчина на первой странице?
— Этот? — Эдди рассеянно повернула к себе газету. — Ах, этот! Он кого-то убил, подожди-ка, ах да, брата. Потом спрятался в старой водонапорной башне, но сорвался с лестницы и чуть не утонул. Думаю, он был просто счастлив, когда полицейские пришли за ним. — Она еще раз взглянула на статью и подняла очки на лоб. — Знаешь, я когда-то знала одно семейство Ратклиффов, которые жили за рекой. Их старик работал у нас на полях. Мы с Тэтти его до ужаса боялись, потому что у него не было передних зубов.
— А что они с ним сделают?
— С кем?
— С этим человеком.
— Ну знаешь, он признался, что убил брата, — пробормотала Эдди, возвращаясь к кроссворду. — К тому же там еще замешаны наркотики. Полагаю, они доставят его прямиком в тюрьму, где ему и место.
— В тюрьму? — переспросила Харриет. — Об этом что, в газете так и написано?
— О, не волнуйся, он быстро выйдет из нее, ты даже не успеешь оглянуться, — проворчала Эдди. — Нынче всех сажают в тюрьму пачками, а назавтра выпускают. Почему ты не ешь завтрак? — спросила она, строго глядя на внучку поверх очков.
Харриет сделала вид, что возвращается к своему рису. «Если он не умер, значит, мне не о чем волноваться? Значит, я не убийца? Я ведь ничего такого не сделала? Или сделала?»
— Ну вот, так-то лучше. Ешь скорее, а то после обследования будешь совершенно без сил. А если будут брать кровь, то может закружиться голова.
Харриет прилежно жевала несоленый рис, как вдруг в голову ей пришла еще одна ужасная мысль. Глаза ее заметались по сторонам, как у посаженного в клетку зверька, и она выпалила:
— Эдди, а он болен?
— Господи, кто? Этот мальчик? — Эдди даже не подняла головы от своего кроссворда. — Знаешь, я не верю всей этой чепухе, что преступник может быть «болен».
Харриет поняла, что ничего от нее не добьется. В эту минуту на пороге палаты показался высокий мужчина в белом халате с чемоданчиком в руке.
— Доброе утро, я доктор Бакстер, — сказал он, протягивая Эдди руку. Он выглядел моложе, чем доктор Бридлав, но его макушка уже начинала лысеть. — Я невролог.
— Ах, так. — Эдди подозрительно поглядела на его обувь — спортивные туфли с синей замшевой каемкой.
— Удивительно, что у вас не идет дождь, — непринужденно продолжал доктор Бакстер, усаживаясь и начиная рыться в своем чемоданчике. — Когда я выехал сегодня из дома, по прогнозу ожидался ливень…
— Ну, вы первый врач в этой больнице, кого нам не пришлось ждать целый день, — не очень дипломатично заявила Эдди. Она все еще ела глазами его спортивные, совсем не «докторские» туфли.