Маленький горбун
Шрифт:
– Да где же вы, Филипп? Где ваш барин? Почему Христина не идет?
– Я здесь, сударыня, – ответил лакей Филипп, выходя из передней. – Барин же прошел к барышне.
– Сейчас же подите и скажите им, что я их жду, – приказала она.
– Не досадуй, дорогая, я только сходил за Христиной, – сказал Дезорм.
– Здравствуй, Христина. Почему сегодня ты не пришла поздороваться со мной? – спросила девочку ее мать.
– Я ждала бонну, мама, потому что она запретила мне выходить без нее, – ответила Христина.
– Минна всегда выдумает что-нибудь странное, – заметила Каролина Дезорм. –
– Трудно понять, есть у девочки ум или нет, – заметил Дезорм, – ведь она никогда не говорит, по крайней мере при нас. Согласиться же с тобой, что она некрасива, я не могу, потому что Христина поразительно похожа на тебя.
Говоря это, Дезорм лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь своей жене сеть в коляску, но та оттолкнула ее, заметив:
– Пожалуйста, оставь, я сяду и без твоей помощи.
Дезорм поднял Христину, намереваясь посадить ее подле матери.
– Нет, нет! – возразила Каролина. – Пусть Христина сядет на козлы [10] , иначе она сомнет мое красивое платье или башмаками запачкает его.
Дезорм поднял Христину на козлы к кучеру, сказав ему:
– Пожалуйста, присмотрите за ней.
10
Козлы – передняя часть экипажа, где сидит кучер.
– Не беспокойтесь, барин, – заметил кучер, – я постараюсь, чтобы барышня не упала. Она такая милочка, кроткая, ласковая! Было бы жаль, если бы с ней случилось что-нибудь дурное.
В течение всего этого времени Христина не выговорила ни одного слова, она даже боялась дышать, опасаясь еще больше рассердить свою мать и почему-нибудь остаться дома. Наконец коляска покатилась, и она с облегчением вздохнула.
– Может быть, вам неловко, барышня Христина? – спросил кучер.
– Нет, напротив, я так рада, что мы поехали. Я ужасно боялась остаться дома, – ответила девочка.
– Бедная маленькая барышня, – заметил кучер, – достается же вам от бонны!
– Молчите, молчите, Даниель, пожалуйста, не говорите этого. Что если Минна узнает?
– А между тем я говорю правду, – сказал Даниель. – Бедная маленькая барышня! Правда, вам от этого не станет легче…
– Но сейчас я увижу мою милую, добрую Габриель и Франсуа, который так ласков со мной! И моего двоюродного брата Бернара, которого я так люблю. Я счастлива, Даниель, уверяю вас, очень счастлива.
«Сегодня, может быть, – подумал кучер, – но завтра будет другое».
Христина замолчала, она с восторгом думала о том, что проведет день со своими милыми друзьями. Ехать пришлось недолго, вскоре экипаж был уже в усадьбе графа и графини де Семиан. Габриель и Бернар бросились навстречу двоюродной сестре, которую Дезорм снял с высоких козел.
– Бежим, бежим, – сказала Габриель, – я одела куколку в наряд невесты, ты увидишь, как она хороша! Я ее тебе отдам.
Родители Христины
Христина не знала, как отблагодарить Габриель. И, конечно, Бернара, который при помощи столярных инструментов сделал маленькую кукольную кроватку. Вскоре явился и Франсуа, Христина с радостью встретила его. В то время как ее сердце наполнялось восторгом, а язычок работал без умолку, ее мать жеманничала перед де Нансе, которого ей представила графиня, и перед итальянцем, низко кланявшимся ей. Он старался понравиться Каролине Дезорм в надежде, что его пригласят к ним в дом, что обеспечило бы ему еще одно знакомство.
Перонни тотчас же догадался, что важнее всего понравиться Христининой матери, так как от нее зависели все приглашения, вот почему он и старался всячески угодить ей. Каролина уронила булавку, которой закалывала шаль, Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать ее.
Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать булавку.
– Не стоит, синьор Паоло, – сказала она, – право, в булавке нет ничего драгоценного.
– Да как же, – развел руками итальянец, – раз булавку носить такая прекрасная синьора, она делаться сокровищем!
– Хорошо сокровище! – со смехом заметила Каролина. – Право, синьор Паоло, не ищите больше, повторяю вам, не стоит.
– Как так, синьора? Я не встать, пока не отыскать этот драгоценность.
– Ваше сиятельство, стол накрыт, – доложил лакей.
Все направились в столовую, только Паоло все еще ползал на четвереньках. Когда все ушли, он стал на колени.
– Эх, беда, – по-итальянски прошептал он, почесывая голову, – я сделал большую глупость. Ну, что теперь будет, они все съедят! А эта негодная булавка не находится. Вот что сделаю! Отличная мысль! Белла, беллиссима [11] ! Я возьму булавку со стола и скажу: «Вот ваша булавка, я ее нашел».
11
Белла, беллиссима – прекрасная, наипрекраснейшая (итал).
Он вскочил, схватил булавку из ящика для рукоделия, который стоял на столе, и с торжествующим лицом бросился в столовую:
– Я найти, синьора, найти. Вот оно!
– Ах, – сказала Дезорм, смеясь до слез, – это не моя булавка. Это белая, а у меня была черная.
– Бог мой, – воскликнул несчастный Паоло, якобы смущенный тем, что услышал. – Это оттого, что я потереть булавку о… о… мои серебряные часы.
– Полно, синьор Паоло, довольно говорить пустяки, – заметил граф де Семиан недовольным тоном. – Кушайте лучше яичницу, иначе завтрак затянется, и дети не успеют хорошенько поиграть и половить раков.