Маленький кусочек большой жизни
Шрифт:
– И кто же этот неплохой специалист?
– Ваш профорг, Анатолий Григорьевич.
– Да это уж классный специалист. Вуз он окончил двадцать лет назад. Но раз уж все решено, куда же тогда поставят меня?
– Так и останетесь, заместителем.
– Честно говоря, у меня аллергия на Анатолия Григорьевича и очень противоположное от министерства мнение. Во первых не считаю его специалистом, а во вторых, у нас с ним полное расхождение по всем производственным и бытовым вопросам.
– Юрий Андреевич, я бы с радостью вас разделил, но пока других вакантных должностей у меня нет. Поработайте с Анатолием Григорьевичем, а
– Значит у вас все уже решено?
– Да.
– Тогда отпустите меня в отпуск. Я уже второй год не отдыхал.
– В отпуск?
– Ну, да, за два года.
– Многовато конечно, впрочем..., сдавайте цех новому начальнику и отправляйтесь. Может это даже правильно, придете через два месяца и мы вас переведем. Пишите прямо здесь заявление.
Анатолий Григорьевич уже занял кабинет Василия Герасимовича.
– Я очень рад вас видеть, Юрий Андреевич, - слащаво улыбается он.
– Цех принимать, когда будете?
– Сейчас. Прямо сейчас будем составлять акт. Что творится в цехе я знаю, уточним только в бухгалтерии, какие финансы у нас остались и вперед...
– Хорошо. Вызовем секретаршу и начнем.
Когда мы расписались в акте о приемке цеха и отправили документ в дирекцию, я решил выложить свои козыри.
– Анатолий Григорьевич, я с завтрашнего числа иду в отпуск.
– Как в отпуск? Я вас не отпускаю.
– Приказ директором уже подписан, так что извините. Я уже два года не отдыхал и имею права...
– Что за приказ? Я должен вас отпустить, а не директор.
– Приказ подписан до вашего назначения. Так что я пойду...
Вышел из кабинета и пошел в прессовочный участок.
– Мария Ивановна, - остановился около нее, - с завтрашнего числа я в отпуске.
– А кто вместо вас?
– Начальником цеха назначен Анатолий Григорьевич.
– Вот оно как все повернулось.
– Все нормально.
Я пошел дальше.
Саша отказалась ехать со мной в Болгарию. Сослалась на новую интересную работу и сложившиеся семейные обстоятельства. Пришлось укатить в Варну одному. Пофлиртовал с девушками, попил вино и провалялся на пляже всего 21 день.
Вторую половину отпуска решил поехал к родственникам в Сибирь, где бездарно потратил время на рыбалках и загулах с родней. Но за три дня до отлета домой, почтальон принес мне телеграмму, где меня просили срочно вернуться на завод.
В приемной, секретарша, увидев меня, сразу заторопилась.
– Юрий Андреевич, вас давно ждут.
Директор встретил нахмуренно и сразу же резко задал вопрос.
– Почему так поздно прибыл?
– С трудом поменял билеты на самолет.
– У нас здесь ЧП.
– Что произошло?
– Твой цех взорвался.
– Как взорвался? Этого быть не может. Там предусмотрена система защиты.
– Неудачно сработала твоя система защиты. Взорвался 6 бокс и крыша, вместо того чтобы отлететь в сторону, под действием ураганного ветра рухнула на правое крыло здания, где находились ваши склады. Пожар и мелкие взрывы разрушили здание. Есть погибшие и очень много раненых. Вчера прибыла государственная комиссия, я включил тебя в нее от завода.
– Господи, что же произошло?
– Вот и разберись. Ты же в конце концов специалист.
– А как же Анатолий Григорьевич?
–
Председатель комиссии, седой мужик, торопливо пожал руку.
– Мне уже говорили о вас. Так сказать, бывший обиженный начальник...
– Я не бывший. Как был на должности зама, так и остался...
– Знаю, всю документацию уже переворошил. В отпуск то укатил, чтобы не портить отношения с... Впрочем, сейчас это не будем разбирать. У нас в комиссии каждый занимается своим делом. Я бы попросил вас заняться технической стороной дела. Профессор Маликов тоже занимается этим вопросом, но я по опыту знаю, технарь от научных работников всегда отличается своим мнением. Поэтому подготовьте свое заключение о взрыве и ни в коем случае не согласовывайте его с мнением профессора.
– Понятно.
– Тогда приступайте.
Вот и цех, вернее то, что от него осталось, нелепые бетонные коробки боксов, засыпаны битым кирпичом, рядом хаос перекрытий и строительного мусора бывшего одноэтажного здания. Недалеко от меня кран, двое работяг курят папиросы, сидя в его кабине. Я подхожу к ним.
– Вы чего здесь делаете, ребята?
– Да вот, прислали нас растаскивать плиты из завала..., а тут пришел какой-то тип и говорит, что комиссия еще не закончила работу и остановил нас. Бригадир пошел уточнять...
– А не могли бы вы меня на тросе закинуть внутрь вон той коробки, - я пальцем показываю на 6 бокс.
Все входы в боксы завалены кирпичом и есть только один способ очутиться внутри, перелететь через бетонные стенки, они одни и остались, ведь вырванную крышу унесло от взрыва.
– А вы кто?
– Я член комиссии...
– Да в общем то можно, но трос грязный, все в масле будете.
– Перчатки есть?
– Есть. Я вам даже могу курточку подкинуть.
– Тогда давайте их сюда и подкатывайте к стене.
Трос медленно опускается и я пытаюсь разглядеть, что творится внутри бокса. Верхней плиты пресса нет, ее унесло вместе с крышей, кривые, толстые штанги от нижней плиты, нелепо уставились в стенки бокса. По размерам искореженной матрицы, я понял, что это взорвалась экспериментальная пресс-форма. Соскакиваю с крюка на пол. Солнечные лучи не могут проникнуть в этот куб, но еще светло и можно рассмотреть всю обстановку. Бетонную дверь в цех совсем не тронуло. Зато рядом, небольшое бронированное стекло в стене, все равно не выдержало давления и растрескавшись, вышло из пазов держателей и вползло наполовину в пультовую. Я подошел к этому окошку и заглянул внутрь. В крошечном помещении никого. Подтягиваюсь за держатели окна и стараюсь влезть в узкую щель между отошедшим стеклом и рамой. Прямо грудью свалился на маленький столик, здесь два рабочих журнала. Читать невозможно, так как почти совсем темно, да это и не надо. На стенах самописцы, я ощупью вскрываю крышки, снимаю круглые диаграммы , а также диаграммные ленты, сложенные гармошкой. Нащупал брезентовый мешок, в котором обычно операторы носят приборы и все бумаги и журналы запихиваю в них. Кажется все. Выползаю через окошко в бокс и подхожу к остаткам пресс-формы. Даже при слабом свете меня поразила краснота налета, пятнами покрывшую матрицу, особенно там, где прижимался пуансон. Лезу в сумку, достаю одну из диаграмм и ключами от квартиры пытаюсь соскрести налет на бумаги. Это с трудом удается. Закручиваю диаграмму в пакетик и кладу в сумку.