Маленький плут и няня
Шрифт:
– Точно, – подтвердил Нюхалка. – Стоит только руку протянуть, и они наши! Только надо где-то раздобыть нейлоновый чулок. Будешь разговаривать с Нэнни с чулком на голове. Скажешь ей, чтобы отдала тебе деньги, и пообещаешь немедленно вернуть мальчишку.
– Интересно, как я это сделаю? – полюбопытствовал Артур.
– Что именно?
– Да вот… приведу мальчишку назад. Кстати, а где он на самом-то деле?
– Понятия не имею.
– Тогда как же я его верну? – искренне удивился Артур.
– Ну, нас с тобой это не касается.
– Да нет, уж извини, приятель, но, боюсь, стоит Гануччи пронюхать, что именно я выманил у Нэнни пятьдесят кусков за его сопляка, как голова заболит у меня! Шутишь, что ли?!
Пятьдесят косых!
– Да откуда ему узнать?! Никто об этом не узнает, уверяю тебя! А потом, разве ты забыл, что у тебя на голове будет черный нейлоновый чулок?
Артур, насупившись, несколько минут обдумывал его слова.
Было видно, что в душе его происходит нелегкая борьба.
– А почему бы и нег? – промямлил он наконец.
– Верно, – подхватил Нюхалка, – почему бы и нет?
Скворец разразился воплями.
Как странно! Можно, оказывается, видеть человека день за днем и не замечать его, хотя он рядом – стоит только руку протянуть. Вот как, к примеру, Марию Пупаттолу.
– Возьми бумагу, Мария, – велел Аззекка, – я продиктую тебе письмо.
– Да, мистер Аззекка, – кивнула она.
Она сидела на стуле напротив него по другую сторону письменного стола, длинные ноги изящно скрещены, темно-рыжие волосы отливают медью в лучах послеполуденного солнца, щедро заливавших кабинет. Как обычно, на ней была короткая юбочка, которую Мария изредка скромно натягивала на колени. Но порой, увлекшись, забывала о ней, позволяя Аззекке вволю налюбоваться стройными бедрами. Странно, подумалось ему, что до сих пор он почти не обращал внимания на эту девушку!
– Как давно ты работаешь здесь? – спросил Аззекка.
– Вы имеете в виду – с письмом? – удивилась Мария.
– Нет, я хотел спросить – вообще.
– Я работаю у вас почти семнадцать месяцев, мистер Аззекка, разве вы забыли?
– Нет, нет, что ты! Я хорошо помню, что с тех пор прошло уже больше года. Но не знал, что целых семнадцать месяцев.
– Да, – кивнула Мария, застенчиво одергивая юбку.
– Ты очень хорошенькая девушка, Мария.
– Ой, спасибо вам, мистер Аззекка! – вспыхнула она.
– Почему бы тебе не сесть ко мне на колени? – предложил он.
– Для чего, мистер Аззекка! – искренне удивилась она.
– Так тебе будет гораздо удобнее, чем на стуле, – объяснил он, – к тому же мне не придется повышать голос, когда я диктую тебе письмо.
– Мне и на стуле очень удобно, – уверила она, – а потом, я прекрасно вас слышу, мистер Аззекка.
– Разве я тебе не нравлюсь? – удивился он.
– Вы – замечательный хозяин, мистер Аззекка, – сказала она.
– Тогда почему ты не хочешь пересесть ко мне на колени?
– О… не знаю, – протянула она и пожала
– Ты очаровательная девушка, Мария. Впрочем, я, кажется, это уже говорил?
– Да, мистер Аззекка. Вы сказали это всего пару минут назад.
– Странно, что я раньше как-то никогда этого не замечал. Не замечал до той самой минуты, когда вчера вечером ты солгала насчет телеграммы, которую якобы не видел Нюхалка.
– Я никогда не лгу, мистер Аззекка!
– Ты солгала, Мария. Больше того, ты солгала, когда речь шла об очень серьезных вещах. Я знавал людей, которых пристрелили только из-за того, что те обманывали своих хозяев, если речь шла о чем-то очень серьезном и важном… как вчера, например.
– Ах… но ведь я не обманывала! Мистер Делаторе крепко спал, когда я положила эту телеграмму к вам на стол. Богом клянусь, так оно и было!
– Не упоминай имени Божьего всуе, Мария, – сухо предупредил Аззекка.
– Что ж… если это правда! – И она снова пожала плечами.
– Иди-ка, сядь ко мне на колени, Мария.
– Послушайте, может быть, вы лучше продиктуете мне письмо? – предложила девушка.
– Мария, мне нужно кое-что тебе сказать. А известно ли тебе, Мария, что вот уже двадцать семь лет, как я состою в законном браке с одной и той же женщиной?
– Нет. Я этого не знала, мистер Аззекка, – удивилась она.
– Да, так оно и есть. Целых двадцать семь лет! Подумать только – двадцать семь лет прошло с тех пор, как я женился на этой ирландской девушке, Сибил. Моя жена – ирландка. Ее девичье имя Сибил Броган. А хочешь знать, что мой покойный отец – мир праху его! – сказал мне, когда узнал, что я собираюсь жениться на ирландской девушке?
– И что же он сказал, мистер Аззекка?
– Он спросил: «Ты хочешь жениться… на ком?!»
– А что вы ответили, мистер Аззекка?
– Я ответил: «На ирландке».
– И что же он сказал?
– Ничего не сказал. Только сунул голову в духовку. – На губах Аззекки появилась усмешка. – Это шутка, Мария. Никуда он голову не совал. Тем более в духовку. Я просто решил пошутить.
– Ox, – вздохнула Мария.
– А на самом деле отец сказал: «Послушай, Марио, тебе пришел конец!»
– Господи, как ужасно! – содрогнулась Мария.
– Ужасно, – согласился Аззекка. – А хочешь, я скажу тебе еще кое-что?
– Что?
– Он оказался прав.
– Ой, мистер Аззекка! – воскликнула Мария.
– Да, Мария, мой старик оказался прав. Что верно, то верно, отец не ошибся, когда сказал, что мне пришел конец. Двадцать семь лет жизни с одной и той же женщиной, а что я получил взамен? Что, спрашиваю я? Кабинет, где и кошке было бы тесно, и это в двенадцатикомнатной квартире! Ты, наверное, мне не веришь, Мария?
– О, как это ужасно, мистер Аззекка, – сочувственно прошептала она.
– Ужасно? Ужасно?! Это просто кошмарно, вот что я тебе скажу! А ты знаешь, Мария, что я люблю больше всего не свете?