Малиновка поёт лишь о любви...

Лакомка Ната

6. Как разговорить молчунью

Не проходило и дня, чтобы Дьюлла не получала подарка от новоявленного

кузена. Подарки были прелесть, что такое, но в то же время смущали девушку. Ей казалось, что Кривобокий Рик делает подарки не из добрых побуждений, а потому что хочет что-то разузнать. Всякий раз его посланцы внимательно следили за ней и тактично, но настойчиво пытались выяснить – понравилось или нет.

Осторожность нашептывала Дьюлле не выказывать чувств, но как можно было не радоваться, получая такие красивые вещички? Или как можно было не огорчиться, получив в подарок… книгу? В тот вечер Дьюлла проплакала в подушку, и дня два не смела прикоснуться к дорогому подарку. Лишь на третий день она осторожно раскрыла книгу – и была поражена яркими картинками. На них кот – вылитый Мартин! – с хитрым выражением на мордочке ловил мышей, крал сметану, удирал от собак и красовался в самых настоящих сапогах, кланяясь принцессе.

Ах, как хотелось знать, о чем идет речь! Но те страницы, где не было картинок, покрывали таинственные знаки, похожие на ползущих ровной дорожкой муравьев. Они были разные, но некоторые походили друг на друга. Дьюлла знала, что эти таинственные жучки обладали, поистине, колдовской силой – они умели рассказывать интересные истории. И те, кто постиг их тайну, умели читать. Леди Кандида иногда читала в толстой книге, доставая ее по субботним вечерам. Иногда истории были скучны до зевоты, а иногда – такие интересные, что Дьюла кусала костяшки пальцев, чтобы не завопить от любопытства и восторга.

Но никто не научил ее этому волшебному знанию, и для нее шеренги жучков так и оставались непонятными каракулями. Это приводило в отчаяние, но, разумеется, она никому не могла признаться в этом. Тем более это было бы позорно сейчас, когда Кривобокий Рик прилюдно назвал ее кузиной.

Порой ей очень хотелось поблагодарить его за подарки, но она не представляла, как сделает это со своим неуклюжим говором, над которым так потешался покойный граф Босвел. Потешался и впадал в ярость.

Вдруг и этот милорд разъярится, когда услышит, что она говорит, как последняя кухарка? Конечно, пока ей не в чем было упрекнуть Кривобокого Рика – он был к ней добр, предупредителен, и никогда не давал ей почувствовать себя дурочкой. Когда они встречались, он брал на себя ведущую роль в беседе, и умудрялся так построить фразы, что Дьюлле не приходилось мучительно соображать, что сделать – кивнуть или помотать головой, говоря «да» или «нет». Он словно не замечал ее молчания, за что она была страшно признательна, но не представляла, сумеет ли объяснить ему это.

В тот вечер они опять ужинали вместе, и их кресла снова стояли рядом. Подали великолепную ягнятину с зеленым луком, а на сладкое – чудесные пирожные. Один раз Дьюлле удалось попробовать их, и нежный вкус крема до сих пор вспоминался ей, как самое вкусное на свете.

Но, как и раньше, она сидела за столом неподвижно, стараясь думать о совсем других вещах, чтобы не сойти с ума от запахов и оного лишь вида кушаний.

Кривобокий Рик, как обычно, ел мало – попробовав по кусочку от каждого блюда, а потом позвал ее прогуляться.

Дьюлла собиралась отрицательно замотать головой, но милорд опередил ее:

– Если вы согласитесь, это будет знак того, что мои скромные подарки вам нравятся. Иначе я посчитаю, что в чем-то ошибся и обидел вас.

Она вскинула на него полные ужаса глаза. Обидел?!

– Нет? – он протянул девушке руку. – Тогда сделайте меня счастливым в этот вечер, подарите мне прогулку.

Что-то было в его взгляде, и в голосе, и даже в том, как настойчиво его рука тянулась к ней. Дьюлла медленно кивнула, соглашаясь, и вложила пальцы в его смуглую ладонь.

– Видите, это ведь совсем не страшно, - сказал он с улыбкой, предупредительно помогая девушке подняться из-за стола, чтобы слуга, стоявший позади, опять не получил спинкой кресла в грудь.

Держа Дьюллу за руку, милорд подозвал жестом мажордома и что-то шепнул ему на ухо. Тот услужливо поклонился.

– Я давно не был здесь, - развлекал девушку разговором Кривобокий Рик, пока они спускались по лестнице. – Отец никогда не заботился о саде, но мне нравилось играть там, когда я был ребенком. А вам тут тоже понравилось?

Подумав, она кивнула, не услышав сарказма в его словах. Повинуясь жесту милорда, наставницы, слуги и служанки не пошли за ними, и Дьюлла вздохнула с облегчением. Она чувствовала себя свободно, как птица, вырвавшаяся из клетки, когда рядом не было леди Кандиды.

– Вам тоже не по душе, когда все они тащатся следом? – спросил Кривобокий Рик. – До сих пор не могу к этому привыкнуть, хотя милорд я уже месяц.

Дьюлла снова кивнула, кусая губы. Этот человек располагал к себе – невероятно располагал, так хотелось ему поверить, но… страх и осторожность, ставшие её постоянными спутниками последние три месяца, удерживали.

– Как поживает Мартин? – спросил Кривобокий Рик. – Такой же воинственный, как при нашей последней встрече?

Упоминание о котенке позволило Дьюлле расслабиться. На сердце потеплело, и страх постепенно ушел. Она несколько раз кивнула, пряча улыбку.

– Уверен, что ему хорошо у вас. Я видел, как вы играли с ним возле стены, там, где плющ. Хотите, покажу мое любимое место в саду?

И она покорно пошла за ним, пытаясь сообразить – слышал ли Кривобокий Рик, как она болтала с котенком, рассказывая, что стащила из кухни кусок свежей рыбы, чтобы устроить обед, достойный кошачьего короля?

Милорд повел её через заросли розовых кустов, обошел беседку и вывел к пруду, над которым наклонилась ива, почти полностью заслонив своими ветвями водоем.

– Этот пруд называется Зеркальным, - сказал Кривобокий Рик. – Дно выложено темными камнями, а ива была специально наклонена, чтобы защищать поверхность воды от малейшего ветерка. Смотрите, вода кажется черной и отражает все, как зеркало. И вместе с тем, этот пруд проточный, вода не застаивается. Здесь раньше даже форель водилась, не знаю, как сейчас.