Мало ли что говорят...
Шрифт:
Джим остался с дамами. В качестве водителя. И начались хаотичные метания «на троих» по чудесному острову Манхэттен и прочим районам Нью-Йорка. Ибо в дежурной фляжке у разновозрастных девушек Сони и Наташи «с собой было». А иными пристрастиями, как-то чуть было не помешавшими Джону Леннону поселиться в городе Большого Яблока, никто не страдал.
Не верьте студентам-двоечникам и журналистам-желторотикам, которые пишут в своих блогах и очерках, что остров Манхэттен был куплен за бутылку виски! Будущий «центр управления полётами» мировой экономики был продан отнюдь не дёшево. По тем временам, конечно. Остаётся только сожалеть об уровне инфляции – нынче ружья и тёплые одеяла исключены из списка твёрдых валют. На них теперь не то что остров – шесть соток в садовом товариществе очень дальнего Подмосковья не приобретёшь. Хотя в глубинах
Конечно, они подъехали к «быку с яйцами», где в Сонечкину голову было привнесено столько сведений об индейцах, бизонах и белых переселенцах, что потребовалось перекурить.
Убийство индейцев было запрещено законом. А вот уничтожать бизонов никто не запрещал. Индейцы ели бизонов, одевались в бизонов, делали из них мебель и всякие прочие предметы домашнего обихода. Нет бизонов – нет индейцев. Так и косили «белые братья» великолепных животных, пока практически всё поголовье не уничтожили – со всеми вытекающими для коренного населения последствиями. А это постараться надо было. В общем, когда опомнились – включили убийство бизона в список уголовно наказуемых деяний. Несколько запоздало. А индейцы-то глупые, перед тем как убить одного-единственного бизона всем племенем, в ноги своим богам бухались и разрешения просили. А они-то, боги, ещё и не всегда эту лицензию выдавали. Бизона, при наличии лишь лассо и лошади, не так легко убить – резвый очень и сильный. Так что тарелки, ложки и сёдла прежние владельцы этих земель делали из далеко не элитарных особей. То есть естественный отбор производился естественным же для него образом. Но пришли «старшие братья по разуму» с огнестрельным оружием. И воплотили в жизнь «божественную» теорию сотворения мира, одобренную отечественной современной политизированной поповской верхушкой, напрочь потопив ветхий «Бигль» старины Дарвина. Бог – крепкий мужик. Поит Дарвина валерьянкой, присовокупляя Соломонову тезу: «И это пройдёт».
Затем компания посетила зелёный памятник старику Сентенцию-Кибуцию aka Конфуций, где Соне сообщили всю историю китайской Америки. Наташа мимоходом отметила, что нью-йоркский Конфуций – эстетически самый Конфуций всея Соединённо-Штатных чайна-таунов. Прочие же изваятельные подобия (где уж какие есть) похожи на подмосковных пенсионеров-огородников времён «великой советской шестисоточной культурной революции».
Друзей мотало по городу от одной достопримечательности к другой, и Соню уже начинало слегка подташнивать. От загазованности Нью-Йорка, информационного шока и регулярного курения на пустой желудок.
Перекусить приземлились в кафе Трамп-Тауэра (бедная кредитка Джима!). Наташа, как обычно, умудрялась жевать и говорить одновременно. А Джим – может, у него кружилась голова от обилия незнакомой речи? Или, в силу возраста и поглощённого количества кофе, струящийся по стенам «цитадели Трампа» водопад провоцировал чисто физиологические реакции его организма? Только он несколько раз, с извинениями, отходил. Наташа, лучезарно улыбаясь, каждый раз комментировала вслух: «Старый ссыкун». Смеяться у Сони уже не было сил, а осаживать Наташу – не имело смысла. У девушки в ушах шумело, перед глазами стояла пелена.
Соня сказала, что ни Линкольн-центр, ни Метрополитен-опера, ни Центральный парк, не говоря уже о Бэттери-Парк и статуе Свободы, ей сегодня не сдюжить. Но Наташа не сдалась без боя и всё-таки потащила всех ещё в Эмпайр-Стейт-Билдинг и к небоскрёбу «Утюг», рассказывая по дороге о застройке Нью-Йорка. Среди прочих перлов была так хорошо знакомая любому соотечественнику – очевидцу периода «великого строительного бума» история о появлении безобразных наружных металлических пожарных лестниц, очень способствующих квартирным кражам. Кто-то там из местных воротил владел сталепрокатным производством. И владел весьма успешно. Ибо к определённому моменту накатал такое немыслимое количество этого самого проката, что вопрос сбыта затмил собой все производственные проблемы, вместе взятые. Тогда-то и был откушен такой лакомый кусочек, как «святая святых» маркетинговых операций по всему миру – «госзаказ». За нечеловеческий откат тогдашний мэр Нью-Йорка вдруг резко окрылился идеей «борьбы с огнём», обязав всех застройщиков и домовладельцев обзавестись уродующими строения аксессуарами. Откат есть откат. Уплочено? Извольте! Только этой трагедии уже больше ста лет. Это в России подобное развернулось нынче во всей своей красе.
Всем известной рассказкой про мост, где «слонов водили», конечно, никого не удивишь. Однако вот он – мелькает перед Сониными глазами за стеклом машины. Коротко: один кореш – циркач – спасал другого кореша – инженера. Того угораздило построить первый безопорный мост. Мост был замечательный, но PR-кампания вовсе отсутствовала. А посему неуговорённый пипл «это кушать не хотел». То есть – по мосту ходить попросту отказывался, мотивируя своё неандертальское поведение немотивированными опасениями жуткой форс-мажорной смерти под обломками отсутствующих опор.
Циркач отправил своих бесстрашных слонов танцевать лезгинку посреди моста. Вот это пипл любит! BTL-акция удалась на славу. Соответственно, ни циркач, ни инженер внакладе не остались.
Следующим по маршруту был Южный порт. Но после Сониных воплей: «Хватит!!!» – Наташа согласилась закончить на сегодня, ограничив свою кипучую деятельность неожиданно сентиментальным комментарием: «Южной улицы порт – шумный Нижний Манхэттен… Вот, забрёл невзначай в свой денёк выходной. И стою у причала с бумажным пакетом – Никому здесь не нужный, чужой, неродной…» [11] .
11
Семён Венцимеров.
– Чьё это? – спросила Соня.
– А хуй его знает. Мне нравится… – тихо и грустно ответила Наталья.
И, тем не менее, – Южный морской порт. А после него ещё – поднажав на Сонин кондовый патриотизм – крошечный миниатюрный музейчик, в котором количество яиц Фаберже, пепельниц, мундштуков и уникальных фотоальбомов, принадлежавшее последней семье Романовых, зашкаливало за все разумные пределы законов организации пространства в столь малом помещении. Нынешняя экспозиция в крымском имении императорской семьи, больше известном Сониным ровесникам как место сходки Сталина, Черчилля и Рузвельта, отдыхает. А отдыхает она, потому как всё богатство миниатюрного музея в Нью-Йорке, напоминающего лавку старьёвщика, личный друг дедушки Ленина товарищ Хаммер, торговавший с молодой советской властью вроде как одними карандашами и перьями, аккуратно переместил из страны «юных откатов» в более надёжное – с его точки зрения – место.
От праведной ярости Соня даже слегка взбодрилась. Наташа успокоила её, сообщив, что ещё большее количество подобных вещиц разбросано по миру в частных коллекциях, где их холят и лелеют. И что не стоит переживать по поводу «круговорота дерьма в природе», потому что там, где мы все в итоге пребудем, не будет «ни роз, ни пепельниц, ни книг». После чего всё-таки затащила всех в Центральный парк «покататься на лошадке».
Джим уже еле переставлял ноги. На его лице отражалась вся скорбь ирландских и польских предков, возмущённых хаотичным метанием без всякой видимой системы в немыслимых пробках.
В завершение дня они ещё посетили The September 11th Fund – огромную дыру-котлован имени взрыва Twins’ов, где Джим вполне искренне, как показалось Соне, промокнул глаза, а Наташа разразилась гневной тирадой, причём не в адрес террористов.
Когда случилась трагедия в Нью-Йорке, она возила группу своих нынешних сограждан на Большой каньон. Ей позвонил один из бывших зятьков, проживающий в нью-йоркской квартире, и, сообщив о случившемся, сказал, что не может дозвониться Лене (так зовут Наташину дочь), которая на момент взрыва находилась неподалёку от Торгового центра. Наташа, естественно, бросив осматривающих красоты туристов, принялась дозваниваться дочери, чем вызвала возмущение заплативших за экскурсию американцев. Она не обращала на них внимания, пока не выяснилось, что с Леной всё в порядке. Зато потом сразу – без перехода – Наташа обрушила на «группу товарищей» гневную речь – обличающую, конечно, терроризм в целом, но и не менее потрепавшую самих туристов, для сердец которых «сраные доллары» ближе человеческой трагедии. В ответ сограждане потребовали продолжения прерванной экскурсии, посоветовали политику оставить политикам и отправились «нюхать цветочки». Никого из группы в тот момент Нью-Йорк особо не волновал.