Малолетка
Шрифт:
— Ты гений диверсий, но в данном случае ты ошибаешься. Произошла катастрофа, — полковник вытащил сигарету из пачки и закурил.
— Неважно, но я больше никого убивать не буду, я так решил. Я сегодня видел столько горя и скорби в глазах людей, что мне его на всю жизнь хватит.
— Это сантименты.
— Какие там сантименты, — озлобленно произнес Алексей. — В прошлом году в Лос-Анджелесе я был на месте падения самолета авиакомпании «Аэр Америка» и видел, что я натворил.
— Да, это было твое самое «чистое задание». В ФБР до сих пор уверены, что в сопло двадцатиместного лайнера бизнес-класса «Лири-П61» попала птица.
— Все, этому конец. Я никаких заданий больше выполнять не буду, я стал другим человеком. Моя «работа» приносит людям только боль, смерть и страдания. На днях я самолично пережил весь этот ужас и удивляюсь, как с ума не спятил.
— Как ты можешь, ведь ты боевой офицер, у тебя есть правительственные награды, ты…
— Все. Я принял решение, а дальше — поступайте как знаете. — Алексей закрыл глаза.
— Ты давал присягу на верность Родине, ты что же, ее нарушишь?
— А я Родине не изменял и не собираюсь. Просто я больше не буду убивать для тех деятелей, что считают себя выразителями воли народа нашей страны. Вообще ни для кого убивать не буду.
— Ты же знаешь, что в нашей службе нет бывших агентов, — начал угрозы полковник. — Что случилось с Малышевым, с Донских и другими, решившими выйти из игры, помнишь?
— А-а, так, значит, их несчастные случаи дело рук нашей же спецслужбы? — Алексей ехидно усмехнулся. — Я не боюсь, стреляйте хоть сейчас.
— Я этими делами не занимаюсь, — ответил полковник и встал. — Подумай до утра и позвони, а если не позвонишь, то завтра я сообщу руководству о твоей измене.
— Я вашему руководству в верности не присягал, а Родине не изменял, — пробубнил Коновалов, не открывая глаз.
Полковник, не прощаясь, вышел из квартиры.
Прошел месяц, но с Алексеем ничего экстраординарного не произошло. Видимо, руководство ГРУ решило его пока не трогать. Коновалов оставил мысль о самоубийстве, пока не установит надгробье на могиле жены и ребенка. Он заказал памятник и в один из дней установил его на кладбище. На большой, из черного мрамора плите было написано: «Любимым и незабвенным жене Татьяне и дочери Анечке Коноваловым от мужа и отца. Я пока живу, но я всегда с вами». Внизу Алексей оставил место для себя. Он и не надеялся, что его бывшие сослуживцы оставят его в живых. Но почему-то на него не было ни одного покушения.
В один из промозглых зимних вечеров Алексей пришел на могилу проведать близких и заметил, как щуплый, лысый мужчина пытается в одиночку приподнять небольшой, покосившийся памятник на могиле своей жены. Коновалов помог ему. Потом они вместе посидели на скамеечке, поговорили, даже выпили и, конечно, поплакали. Так Алексей Коновалов познакомился с Виктором Деминым. Каждый из них рассказал свою жизненную историю, и получилось, что они родственные души. С тех далеких дней завязалась их крепкая мужская дружба, и она продолжается по сей день.
Глава 9
Воспоминания Алексея Коновалова закончились, исчезли, как дуновение легкого ветерка, и он опять очутился в больничной палате, возле кровати умирающей Светланы Деминой. Рядом стояла Катя Репутатская и нервно дергала его за рукав.
— Дядя Леша, дядя Леша, вы уснули, что ли? Надо ехать ко мне домой, выбивать деньги из моего папы.
Алексей понемногу пришел в себя.
— Леха, ты что, опять отключился, вспоминаешь крушение? — спросил его Витек.
— Да, что-то припомнилось, — запинаясь, ответил тот.
— Вы молодые люди поторопитесь с деньгами, а то действительно время не ждет, — профессор раскланялся и вышел из палаты. Следом вышли Алексей и Катя. Витя попрощался с доченькой, крепко поцеловал ее, пообещал приехать завтра и последовал за ними.
— Ну, что будем делать? — спросил Алексей Виктора, когда они вышли на улицу. — Поедем домой к ее отцу?
— А что, надо приехать и попросить деньги прямо у него, а то он будет неделю тянуть. Ему на меня наплевать, и он может вообще ничего не отдать. — Катя была настроена решительно.
— Поехали, — не раздумывая согласился Демин, и друзья тронулись в путь.
На этот раз они не стали пользоваться «Навигатором», а добрались до места на метро.
Герман Розовощеков, Шаман, Фома, Дуб, Клещ и Газила на двух «Мерседесах» подкатили к джипу «Навигатор». Они за час по пеленгу отыскали брошенную машину.
Фома обыскал джип, но нашел лишь пистолет. Больше никаких улик Коновалов не оставил.
— Они протерли отпечатки пальцев на руле, рукоятке переключения скоростей, дверных ручках, — доложил он Тыче. — Даже на рукоятке пистолета и курке все вытерли. Профессионалы.
— Это твой пистолет? — спросил Герман.
— Да, мой «глок», — Фома повертел в пальцах оружие.
— Наверное, из него угрохали наших парней.
— Да, из него. — Бригадир опустил голову.
— Воистину говорится, кто к нам с мечом придет, тот от этого меча и погибнет. — Босс покачал головой.
— Ты прав. Он бьет нас нашим же оружием.
— Ты этот шпаер выброси в реку. Если Жаба его найдет, то будут большие неприятности. Он ведь на тебе числится?
— На мне числится такой же, зарегистрированный в мусарне «глок», но он дома лежит, в сейфе. На дело я беру машинку той же марки, но с перебитыми, как в документах, номерами. Если менты меня на дороге останавливают и проверяют лицензию на ношение оружия, то они видят, что номера на «стволе» и в ксиве идентичны. Но на самом деле пистолет-то другой. У меня таких еще несколько. Я могу грохнуть кого-нибудь, а потом пушку выбросить. Баллистики все равно не докопаются, так как числится на мне не этот шпаер. Мой пистоль всегда лежит в сейфе.
— Хитро придумал, — улыбнулся Герман, — ты до этого сам дошел?
— Нет, на зоне один авторитет посоветовал.
— Ладно, метни его в Москву-реку при случае.
…Катя первой вошла в подъезд дома и поднялась по лестнице к своей квартире. Алексей и Виктор последовали за ней. Она сняла с шеи ключ и осторожно, стараясь не шуметь, попробовала засунуть его в замочную скважину. Но он почему-то не входил.
— Что такое? — забеспокоилась девочка. — Ключ в замок не вставляется. Опять, что ли, перепутала его с ключом от папиного сейфа.