Малолетка
Шрифт:
— Это его кличка — Репа, он ведь Репутатский, вот его и прозвали — Репа.
— Где ваш спортзал?
— Он в центре города, недалеко от станции метро «Пушкинская», во дворах.
— Поехали, покажешь.
— Если я вам это место выдам, то они меня убьют, — взмолился Дуб.
— А так я тебя убью.
Фома некоторое время находился под впечатлением от виденного, но потом пришел в себя и нажал на педаль газа. Джип помчался к «Мерседесу», а тот от него.
— Ты водить-то умеешь, или сел за руль первый раз? — съязвил Леха.
— Я в школе ДОСААФ обучался на шофера, — оправдался тот и прибавил скорости.
— Ни хрена ты водить не умеешь, — злился Коновалов, — ну-ка притормози у тротуара, я за руль сяду и покажу тебе, салаге, как надо рулить.
Дуб выполнил приказ и остановился на светофоре. Алексей схватил его за шиворот, перетащил на сиденье справа, а сам сел за руль. Эта рокировка заняла пару секунд, но и этого было достаточно, чтобы Фома их нагнал.
Алексей нажал на акселератор, и иномарка с такой силой рванулась с места, что и Леху, и Гриню, и троих оглоушенных «крутых кулаков», лежащих на заднем сиденье, вдавило в кресла. Пока «Мерседес» набирал скорость, Фома поравнялся с ним и приблизился так, что их борта на мгновение коснулись друг друга. Бригадир сначала хотел столкнуть «мерс» с дороги, но потом передумал. Он опасался, что двухтонный гигант сам разнесет джип.
— Стреляйте в него, — гаркнул он, и отморозки расстарались вовсю. Пули лупили стекла, двери и крылья «Мерседеса», Леха резко затормозил. Джип по инерции пролетел вперед, а Леха вновь нажал на педаль, догнал его, перестроился ему в хвост, выставил в окно автомат и полоснул очередью. Браткам пришлось в экстренном порядке пригибаться. Лег за рулем и Фома. Скорость резко упала, и несущийся сзади «Мерседес» врезался ему в бампер. Красивая передняя решетка с кружком и трехлучевой звездой мгновенно помялась, фары вылетели, и капот деформировался. Джип подбросило в воздух на полметра, потом, когда он приземлился, его развернуло вправо, и руливший одной рукой бригадир не смог удержать его на дороге. Джип пошел юзом, развернулся боком, наскочил на бордюр и перевернулся на крышу. Проскользив на ней, как на салазках, еще двадцать метров, он пробил витрину фотоателье и вкатился внутрь. Пристегнутые ремнями к креслам Фома и двое братанов, когда пришли в себя после удара, увидели: место, куда они попали, было женской раздевалкой, здесь были две абсолютно голые девицы — топ-модели. От страха они визжали и звали на помощь. Перед тем как фотографироваться, они примеряли платья, но вдруг стена рухнула и в пролом влетел автомобиль. Он влетел не на колесах, а на крыше, а Фома с братанами висели перед девицами вниз головой. Что обнаженные девушки делали ночью в этом ателье, осталось загадкой. Очевидно, где-то в студии их ждал молодой, пылкий фотограф, с красивым и большим… фотоаппаратом.
«Мерседес» выскочил на Садовое кольцо и разогнался так, что Дуболомову показалось — они уже летят.
Глава 11
Герман привез Катю и Виктора на Пушкинскую. Там у него был офис — спортивный зал, расположенный в большом, одноэтажном здании детского сада. Он купил его, на свои деньги переоборудовал, отремонтировал и организовал там спортивный зал для себя и своих бойцов. Снаружи он выглядел как обыкновенный, добротно выстроенный детский сад, а внутри — отделанные под евростиль хоромы. Рядом с ним располагался гараж на десять машин, и именно туда поставил свой «Мерседес» Герман. Кроме новенького «шестисотого» «мерина», в «конюшне» были и еще «скакуны»: спортивный двухдверный «Мерседес», «Бентли», «Астин Мартин», «Ягуар» и «Ламборджини Дьебло». Все эти супердорогие, эксклюзивные модели Герман заказывал себе в Европе и Америке и платил за них баснословные деньги. Благо мани-мани у него всегда водились.
Катю и Виктора вывели из машины и проводили в здание. Катю посадили в кресло в кабинете Германа, Демина отвели в подвал. Здесь его привели в маленькую комнатку, и он сразу понял, что она создана для пыток.
Небольшое, пять на пять метров, помещение было обложено старым, заплесневевшим кафелем от пола до потолка. В полу виднелся слив для воды, а в углу лежал свернутый в бухту резиновый шланг.
«Шланг для того, чтобы смывать кровь после экзекуций», — догадался Демин. Его провели в середину комнаты и усадили на видавший виды деревянный табурет, привинченный к полу. На стене в водонепроницаемом колпаке тускло горела лампа, и ее свет отбрасывал уродливые, страшные тени на замшелые стены.
«Меня здесь запытают до смерти, потом разрубят на куски, сожгут в печи, а пепел развеют по ветру, — подумал Виктор. — А моя доченька умрет в больнице. — Ему вдруг стало себя очень жалко, и он чуть не расплакался. — Леха, где же ты, Леха?»
В это время Алексей Коновалов остановил простреленный «Мерседес» на глухой улочке и обернулся к Грине Дуболомову.
— Так где, ты говоришь, находится та котельня? — Он пристально взглянул на Дуба, и от этого тяжелого взгляда Гринина челюсть отвисла и затряслась.
Дуб наплел Лехе с три короба, описал совершенно не тот район и не то место. Он придумал все на ходу, в надежде на тупость захватчика. Но не тут-то было.
— Едем, показывай дорогу, — твердо сказал Коновалов.
Как только Герман привез Катю и Демина в офис, он сразу вышел на связь с Фомой. Тот ему рассказал про трюк амбала, чем очень удивил и расстроил босса. Фома сообщил, что они перевернулись, но с помощью грузовика уже поставили «Навигатор» на колеса.
— Мы сейчас съездим к госпиталю и осмотрим там все, а потом вернемся в офис, — доложил бригадир.
Затем босс позвонил Репутатскому и сообщил, что его дочь у него и чтобы тот приехал и ее забрал.
— Ага, — обрадовался Репа, — а деньги при ней?
— Никаких денег мы не нашли.
Через полчаса рассерженный, вспотевший от быстрых движений Репутатский ввалился в кабинет Тычи.
— Добегалась, негодница, — с порога рявкнул он, приблизился к испуганной девочке и схватил ее за ухо. — Где деньги?
— Я не знаю, меня схватили, посадили в машину, там пытали, били, и я под пытками сказала адрес нашей квартиры. — Катя стонала и громко причитала.
— Ты им сама показала, где сейф, я это видел по монитору.
— Иначе они бы меня опять стали бить.
— Покажи хоть один синяк, — ревел Репа.
— Вот, вот, — Катя закатала рукав и показала ссадину на локте недельной давности, полученную во дворе, во время игры в футбол.
— Это старая ссадина, что ты врешь, — не унимался Альфред.
— Я не вру, не вру, — Катя стонала и плакала, силясь хоть как-то облегчить нестерпимую боль.
— Я тебе покажу как врать, — не унимался Альфред. Он размахнулся и с силой ударил Катю ладонью по лицу.
Герман громко произнес:
— Хватит!
Репа сразу прекратил избиение.
— Если она говорит, что ее заставили, значит, так оно и было, правда, детка? — Он погладил по голове зареванную Катю и усадил на стул. — Сам-то ты долго сопротивлялся, когда тебя террористы пытали? Небось со страху в штаны наложил? — Герман искоса взглянул на Репутатского.
Альфред сник. Он не знал, известно что-нибудь боссу про случившийся с ним казус или Герман сказал так, для красного словца. Во всяком случае, он решил повременить с наказанием дочери.