Малолетки
Шрифт:
Резник приготовился к самому неприятному. Он отлично помнил так сильно поразившее его изможденное и потерянное лицо его бывшей жены, когда он встретил ее после нескольких лет лечения в психиатрической клинике. Но у Дианы Виллс, к его удивлению, оказалось приятное выражение лица, немного неуверенная, но вполне естественная улыбка, а само лицо даже немного полнее, чем на фотографии.
– Я вас ненадолго оставлю. – Врач тихо прикрыл дверь.
В комнате было три стула, низкий круглый столик, на котором стояли цветы, на стенах картины. Резник подвинул один из стульев
– Я из полиции, – он ободряюще улыбнулся, – инспектор-детектив Чарли Резник.
Диана снова взглянула на него и нервно улыбнулась.
– Мы беспокоились о вас.
Она раскрыла ладонь, в которой оказалась смятая бумажная салфетка, и промокнула ею уголки рта. Она была одета в светло-зеленое платье, застегнутое до самого верха, и коричневый жакет, вязанный в резинку.
– Беспокоились? Я не понимаю.
– Вы не вернулись домой.
– Домой?
– Когда вы не вернулись после уик-энда, забеспокоились соседи. Они поговорили с местным полицейским. Все опасались, не попали ли вы в какую-либо аварию или что-то с вами случилось.
– Джеки…
– Извините?
– Жаклин…
– Ваша приятельница?
– Вы знаете Жаклин? – Диана вновь прижала салфетку ко рту.
Я же сказал, мы беспокоились, поэтому связались с ней на случай, если она что-то знает о том, где вы.
– Я не приехала к ней.
– Да.
– В прошлый уик-энд.
– Да.
– Она разозлилась на меня? – Теперь обе руки Дианы стали дрожать, и она спрятала их.
– Нет, совсем нет. Она тоже беспокоится.
– Вы скажете ей, где я? Резник кивнул.
– Я не хочу, чтобы она волновалась из-за меня.
– Конечно.
– Не Джеки.
– Да, да.
– Ей будет неприятно, что так случилось.
– Что вы имеете в виду, миссис Виллс?
– Диана, пожалуйста.
– Диана.
– Что вы спросили?
– Вы сказали, что вашей приятельнице будет неприятно.
– Конечно, будет. Любому было бы неприятно.
– Можете объяснить мне почему, Диана? – Резник заставил себя отвлечься от все сильнее дрожавших рук и смотреть ей в лицо.
– Конечно же, от того, что я сделала. – Она выпрямилась и удивленно широко раскрыла глаза.
– Что вы сделали и ному?
– Эмили. – Она произнесла это почти беззвучно, имя дочери едва слетело с ее губ.
Резник почувствовал, как вспотели его ладони, и весь напрягся. «У нее была возможность выйти отсюда».
– Что с ней, Диана?
– Я не хотела делать это. – Она прижала салфетку к губам. – Не хотела.
– Я знаю, что не хотели. – Он говорил почти так же тихо, боясь спугнуть ее.
– Я знала, что это нехорошо.
– Да.
– Вот почему я и приехала сюда.
– Да.
– Я не могла решить, как быть… и я думала, я понимаю… знаете, я ходила туда, все чаще и чаще, конечно, это неправильно, но я не могла… не могла удержаться. Мне нужно было быть рядом с ней, с Эмили, все время. Он не должен был отнимать ее у меня, он никогда… я ее мать.
Ее руки, дрожавшие все сильнее и сильнее, метнулись вперед, сжали с силой кисти рук Резника и затихли.
– У меня был целый план – мы с Эмили должны были уехать
– Да, – кивнул Резник, и Диана освободила его руки, – да, может, и так.
– Но в душе я знала, что этого делать нельзя. И никак не могла остановить себя. Вот почему я снова пришла сюда, в эту больницу. Чтобы не увезти Эмили. – Она вновь промокнула рот и улыбнулась. – Здесь хорошо. Спокойно. Они понимают меня и делают все, чтобы мне было лучше.
На мгновение Резник закрыл лицо ладонями.
– Что с вами? – услышал он удивленное восклицание Дианы, – что-то случилось?
Почти тут же открылась дверь, и в комнату вошел врач. В коридоре он протянул Диане руку и, как только она коснулась ее, шагнул к ней и, заключив в объятия, крепко-крепко прижал к груди.
Дождь и темное нависшее небо делали корпуса больницы еще более мрачными, чем на самом деле. Резник включил двигатель и замер. Мотор работал вхолостую. Он думал о длинной ночи, которая постепенно перейдет в длинное тусклое утро. Он будет пить кофе и слушать музыку. Один. Почему он отказал всем мольбам о помощи Элен и так охотно пожалел эту незнакомую женщину? Не помог той, которую знал, и обнял, чтобы почувствовать на своей груди слезы женщины, которую увидел впервые?
– 32 —
Звонок Нейлора врезался во вступление к «Без сожаления», в редкие аккорды гитары Дина Макдоноха. От неожиданности Резник не то свалился, не то съехал с дивана и пересек комнату, чертыхаясь в адрес нежданных телефонных звонков. Но не закончился еще первый куплет, как он начал задавать вопросы, зажав трубку между подбородком и плечом и пытаясь в то же время застегнуть пуговицы на рубашке и затянуть галстук. Возбужденный голос Нейлора накладывался на мелодию кларнета Арти Шоу. «У вас есть адрес?.. Хорошо. Кто там с вами?.. Скажите ей, чтобы она подобрала меня». – Резник положил трубку и опустился на колено, разыскивая под диваном второй ботинок. Последние звуки голоса Билли Холидей, отличные финты ударника, заключительные аккорды оркестра – две минуты и тридцать секунд. Резник проглотил холодный кофе и направился к двери.
– Стивен Шепперд, сэр. Пятьдесят два года. Его жена, Джоан, подменяет учительницу в школе, где учится Эмили Моррисон. Кевин разговаривал с ней сегодня днем и увидел там Стивена. Они живут рядом с Дерби-роуд, с правой стороны, если подниматься по холму.
– Поблизости от многоквартирных домов?
– Через три улицы.
Резник хорошо их помнил: здания постройки тридцатых годов, с поблекшими от дождей декоративными украшениями, живыми изгородями перед домами и маленькими аккуратными двориками позади. Чтобы автомобили здесь не очень гоняли, поперек улицы уложены бетонные валики.