Маловероятно
Шрифт:
— Еще вся ночь впереди, — шутит Мал, чмокнув меня в голову. — Готова? — спрашивает он, примостившись между моих ног.
Господи, да. Я киваю.
Он входит в меня, не отводя глаз, а когда начинает двигаться почти смущенно и совсем не так плавно и искусно, как я представляла, то оказывается, что Тейлор не до конца исполнил задачу по лишению меня девственности.
Я морщусь. Мал охает. Он целует меня с такой страстью, что я чувствую, как от его поцелуя внутри все приятно сжимается.
Он замирает, без предупреждения
— Что? — Я осекаюсь, поняв, что он делает.
Сразу вспоминаю свои слова, что пересплю с ним только через свой труп. Лежа под ним, не могу сдержать смех.
— Еще дышит, — подтверждает Мал и бросается на меня с очередным жадным поцелуем. — И живее всех живых под моими пальцами.
— Это больно, — издаю стон в его раскрытый приветливый рот и цепляюсь за его плечи.
— Не волнуйся, принцесса Аврора, — рычит парень: горячий, бархатистый и живой. — Я обязательно покачну твой замок, даже если это будет последний подвиг в моей жизни.
Два часа утра
Я резко просыпаюсь в постели Мала. В комнате сплошная темень: нет света ни от фонарных столбов, ни от проезжающих мимо машин, ни от электронных приборов. Что открывай глаза, что нет — разницы никакой. Я чувствую, как его горячий мокрый язык ненасытно кружит у меня между ног.
— Что ты делаешь? — стону я.
— Пробую тебя. — Мал глубже зарывается языком, и я извиваюсь под ним от удовольствия. — Святые угодники, Рори. Ты божественна на вкус.
— Мал, что ты...
Но затем он касается моего клитора и, смыкая на нем губы, засасывает в рот. Я стискиваю бедрами его лицо, хватаю за волосы и, прижав его голову к себе, выгибаю спину на подушке, издавая стоны.
— Дорогая, ты разбудишь Англию. — Мал погружает в меня палец и тут же щелкает языком по клитору.
— Какая разница? Ты же на них зуб точишь.
Мал смеется и опускается с французским поцелуем; согнув пальцы, он находит эрогенную точку, и от восхищения у меня поджимаются пальчики на ногах.
Я снова кончаю с его именем на своих устах.
Три часа утра
— Важна не техника, а энтузиазм, — объясняет Мал, его член направлен в мою сторону.
Он толще и длиннее чем у Тейлора. С выпирающими венами и грозного вида. Наконец-то мне удается найти в Мале что-то несовершенное, хотя чувствовать его в себе очень приятно.
— Просто покажи все, на что способна. Честно говоря, я все равно кончу секунд через двадцать. Рори, ты дико возбуждаешь.
Я обхватываю губами его ствол, а спустя пятнадцать секунд, когда Мал кончает мне на грудь, понимаю, что он был прав. Мы падаем с кровати на пол, запутавшись в конечностях и безудержно хохоча.
— Рори! — грохочет он. — Я скорострел! Теперь придется тебя убить, чтобы сохранить свою тайну.
— Успокойся, я тебя не выдам. — Зевнув, я перекатываюсь на полу и ударяюсь о дверь. Во рту вкус его соленой плоти. До сих пор чувствую его на своем языке. — Да и скоро мы окажемся по разные стороны океана, помнишь? Кому я скажу? Своей аквариумной рыбке?
— У тебя есть рыбка? — Мал впадает в ступор, словно ему горько, что он так мало обо мне знает.
— Заведу несколько, чтобы поднять тебе настрой.
— Просто признай, что я тоже могу тебя уничтожить, — вдруг говорит он с другого конца комнаты. Мы лежим на полу и пялимся в потолок.
— Почему?
— Потому что от тебя у меня дыхание спирает, так что ты уже наполовину выполнила план по уничтожению.
Я качаю головой, проводя пальцами по губам так, словно застегиваю молнию.
Мал поднимает с пола медиатор и кидает его мне.
— Пока не стану отнимать у тебя твое сердце. Только не привязывайся.
Я смеюсь, но он замирает и глядит на меня. Клянусь, у него на лице выражение необычайной скорби.
— Простишь меня? — спрашивает он.
— За что? — морщусь я.
Он отводит глаза и глотает.
— Хороший вопрос. Полагаю, раз не дал тебе то, за чем ты приехала.
Четыре часа утра
— Иногда ты создаешь музыку. Иногда музыка создает тебя, — объясняет Мал. Мы сидим на его кровати, делим пачку сладостей, которые он называет сахарными кругляшками, и пьем молоко из картонной коробки. — А когда музыка тебя создает, ты меняешься и потом знать не знаешь, как из этого выпутаться.
— С фотографией точно так же, — киваю я. — Я чувствую себя режиссером и показываю то, что мне заблагорассудится вам показать. Я могу представить фон за твоим домом прекрасным или зловещим, печальным или счастливым. Все дело в ракурсах, фильтрах и композиции.
— Я не хочу петь. Внимание меня не заводит.
— Знаю. — Я улыбаюсь. — Как раз поэтому я тоже прячусь за камерой. Ну… полагаю, внимание и меня не заводит.
Я краснею.
— Выходит, ты понимаешь. — Мал радостно улыбается. — Я не продам свои песни. Они — мои.
— Делай то, что приносит тебе счастье. Общество поймет. А если нет — это проблема общества, не твоя.
Тишина.
— Рори, выходи за меня. — Он поворачивается ко мне. — Давай останемся тут, будем трахаться, создавать музыку и делать фотографии.
Я смеюсь и закидываю конфетку в рот. Но Мал выглядит серьезным и ждет ответа.
— Мал… — произношу я.
Господи. Он до сих пор глядит на меня и ждет ответа.
— Меня ждет учеба. Через несколько недель я уезжаю в колледж.