Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Спасибо, - промолвил Андрей.
– Днем позвонила Вера, куплены два билета до Мальты, туда и обратно, сроком на неделю. Вылет через два дня. Вы готовы, Андрей Петрович, через сутки отправиться в путь? Тетради Георга потребуют еще вашего внимания...
– Мария Родиславовна запнулась. Она волновалась.
– Да, готов. Последнюю тетрадь я хотел бы взять с собой. Я как раз работаю с ней. И еще...
– он сделал паузу, обдумывая фразу.
– Нет, тетрадь брать нельзя, нужно успеть прочесть здесь. А об этом вашем "и еще" не следует беспокоиться. Вера Яновна едет в командировку, и вы тоже. У нее научный договор с мальтийскими архивистами и грант. Так что в средствах вы не будете стеснены. Вы - привлеченное к работе научное лицо.
"Научное лицо" приобрело более уверенный вид.
Мария Родиславовна снова посмотрела на него испытующе.
– Давайте отдыхать. Спокойной ночи, молодые люди, - и ушла.
– Спокойной ночи, Андрей Петрович, - сухо сказала Ирина.
– Сегодня я не пойду гулять перед сном. Мне нужно поразмыслить над... одной главой из вашей повести.
– Спокойной ночи и плодотворных размышлений, - ответил Андрей и улыбнулся на прощание.
Он чувствовал усталость, пошел к себе и быстро уснул. Размышлять о чем-либо ему не хотелось. Утро вечера мудренее!
– 6 -
За завтраком Ирина предложила поработать в саду, в беседке. Андрей ответил:
– Это чудесно. Как заметил Б. Шоу, сад - это лучшее место для того, чтобы узреть Бога.
Мария Родиславовна опять одарила его приветливым взглядом.
– Я думаю: вы понравитесь Верочке, - и лукаво добавила: И я люблю интересных и умных мужчин.
– Весьма польщен, мадам. Я буду стараться.
– Не перестарайтесь. Сестра не проста, она лучший в России специалист по тайнописи и раскусит любое коварство, - съязвила девушка.
– Вы еще очень молоды, милая Ирина, а в то же время как филолог должны уважать слова Гете: "Единственный способ омолодиться - это волочиться за молоденькими девушками", - наставительно сказал Андрей.
– Ага, а плата за это - отдать душу дьяволу, как Фауст, - наступала девушка, - и не очень-то Вера молоденькая.
– Внучка, не спорь, милая. Андрей Петрович, конечно, прав. Он просто, как всегда, немного ироничен.
– Мария Родиславовна привстала, чтобы уйти и добавила: Ужасно скучно проводить время вдвоем с мужчиной даже в деловой обстановке, если в этих отношениях нет хоть капли поэзии и совсем чуточку флирта. Как две чаши, одна богемского, другая венецианского стекла, стоящие рядом долгие годы без вина.
И ушла, ступая тихо, будто бережно неся за собой шлейф воспоминаний.
В саду веяло утренней прохладой. Девушка достала андрееву повесть. Она почему-то была "не в духе".
– Я выборочно прочитаю несколько отрывков вслух и спрошу потом кое о чем. Это займет немного времени, - попросила Ирина.
– Да, конечно, если смогу - отвечу, - приободрил ее Андрей.
Отрывки касались легенды об апостоле Павле и Змее.
– Это написано от лица свидетеля, человека с затонувшего судна?
– спросила девушка.
– Да, - ответил Андрей, вглядываясь в лицо Ирины.
– Меня интересует, собственно, какие первоисточники и насколько подробно вы изучали в работе над повестью, - серьезно спросила Ирина.
– Может быть, даже древние документы?
– Эпизод со змеей описан в греческом тексте, что-то брал из Деяний Святых Апостолов. Всех деталей я уже не помню. Прошло почти 20 лет. Но почему и вас, и ваших родных так волнует этот эпизод?
– рассеяно ответил Андрей.
– Теперь более года не дает покоя Верочке. Она кое-что уже "расшифровала" в том Пергаменте. Впрочем, вам, Андрей Петрович, нужно работать, и вы многое поймете из последней тетради дяди Георга.
– Вы чем-то, Ирина, сильно взволнованы. Чем?
– мужчина строго смотрел в глаза девушки.
– Я трусиха и боюсь этой поездки. Вера не хочет, чтобы излишне волновалась бабуля. И меня, и бабулю не посвящает в детали. Но я... лечу на следующий день после вас с сестрой. И... я лечу не на Мальту, а в Сиракузы. Это рядышком. Для подстраховки. С бабулей вам не нужно об этом говорить.
Ирина ушла. Андрей принялся читать. Почерк стал совсем торопливым. Может быть, самочувствие профессора стало хуже, а может, какая-то неведомая сила мешала писать. Г.Н. описывал конец Византии. Фразы сжатые, отрывистые, с большими пропусками, лишь изредка давался анализ ситуации и звучали собственные рассуждения профессора.
"В последние годы Византия жила в окружении врагов, искала друзей и чувствовала конец".
"Территория Византии сужалась, а турецкие владения расширялись".
"В 1451 году турецким султаном становится Мухаммед (Мехмед Второй), девятнадцати лет. Он одновременно и коварен, и учен, пылок и любит искусство, отважный воин, лицемерный дипломат и гениальный стратег-военачальник. Он читает Цезаря и Аристотеля в подлинниках".
"Мехмед знает, что понимания между греческой и римской церковью как не было, так и нет, и помощи Константинополю ждать неоткуда!".
Андрей усмехнулся: восточная мудрость и хитрость всем известна, а в умении строить лабиринты коварства, в стратегии и тактике равных не найти. Специалисты смешивать халву с ядом!
"5 апреля 1453 года неисчислимая армия турок заполняет всю равнину перед Константинополем".
"Штурм назначается на 29 мая".
"И вдруг один трагический и таинственный эпизод определяет судьбу Византии. Таких неправдоподобных и загадочных случаев в истории наберется немного. Несколько турок бродят между первой и второй городскими стенами и замечают небольшую дверь, так называемую керкапорту. По загадочному недосмотру (?!) она оказалась незапертой! Янычары (эти элитные отряды султана) проникают внутрь крепости и неожиданно нападают с тыла. И турки, и византийцы поднимают вопль: "Город взят!" И этот крик "обрушает" всякое сопротивление. Может ли быть, чтобы "забытая" дверь повернула течение истории на многие века? Точка бифуркации."
"Но все дело в том, что дверца эта, эта керкапорта была заперта! Совершенно ... забыть...".
Далее текст обрывался, и Андрей заметил, что пара страниц из тетради Г.Н. были аккуратно удалены!? И в этом месте снова вложена записка для Андрея. Профессор извинялся, что пишет отрывисто, тезисно. Он себя плохо чувствует.
"Другие, может (... неразборчиво...) факты и соображения... устно... Мария и Вера...".
Г.Н. написал еще несколько незначительных (вроде бы) страниц.