Малуша. Книга 2. Пламя северных вод
Шрифт:
– Жаль, – заметил Сигват. – Нам пригодился бы его совет. Раз уж он остался старшим мужчиной в твоей семье, госпожа…
Мальфрид заметила, как при этих словах переглянулись Исольв и Доброта: они этого сожаления явно не разделяли. Легко было понять почему. Если уж Сигват привел сына, значит, опять речь пойдет о сватовстве. А для его домочадцев не составляло тайны, что Бер – непримиримый противник этого замысла.
– Придется нам обойтись без него – откладывать такие новости неразумно.
– Какие же новости ты привез?
Сванхейд выжидательно смотрела на племянника, подперев щеку рукой. Но в глазах ее было скорее
– На днях жрецы собирали в Перыни старейшин, – начал Сигват.
Мальфрид вспомнила лодки и челны на реке и отметила: это правда.
– Ты разве был там?
– Нет, но меня уведомил Храбровит. Я знаю, о чем там говорилось.
– О чем же?
– О том, что если дожди не прекратятся и вторая половина лета не будет теплой, то мы все опять останемся без хлеба. У людей, которые сеяли на палах, был запас ржи, но теперь он подходит к концу. А те, кто сеял на притеребах, голодали уже прошлой зимой. Люди встревожены и не хотят нового неурожайного лета. Они немало говорили о князе. Многие держатся мнения, что боги огневались на Святослава, который пренебрегает ими. Кое-кто даже завел речь о том, что если Святослав не станет уважать нас и заботиться, как подобает отцу о своих чадах, то поозёрам придется поискать себе другого князя…
– Другого? – Сванхейд наклонилась вперед. – Кого же это?
Как будто гость предложил вместо этого, слишком хмурого солнца поискать другое.
– Про это у людей еще нет согласия. – Лицо Сигвата омрачилось: видимо, поддержало его не так много старейшин, как он рассчитывал. – Жрецы предлагают послать на остров Буян в Велетское море, где живут самые мудрые старцы, ведающие былое и грядущее, за советом.
– Очень здравая мысль! – с едва уловимой насмешкой отметила Сванхейд.
– Уж куда лучше! – согласился Бергтор. – Туда одной дороги с полгода, а в таком деле главное – не спешить…
– Но пока у нас нет князя, – не без яда в голосе продолжал Сигват, – людей очень волнует неурожай. Говорили, что мы должны сами умерить гнев господина Волха. И для этого у нас есть средство, за которым не надо ездить на остров Буян. Не зря же каждую весну для Волха выбирают невесту. Люди склоняются к мысли, что настал срок отослать ее к жениху, дабы порадовать его и вымолить милость.
Почувствовав, что все вдруг воззрились на нее, Мальфрид очнулась. Речи Сигвата навели ее на воспоминание: земля Бужанская, Бабина гора, седой старик, на чьем белом лбу как будто всегда лежал небесный луч. «На синем-море окияне стоит остров Буян, – рассказывал ей старик, чье имя она позабыла. – На острове на Буяне лежит нарочитая змея Македоница, всем змеям мать. На том острове сидит на осоке зеленой птица, всем птицам старшая; стоит там Сыр-Матёр-Дуб, а на нем сидит Ворон Воронович, всем воронам старший брат, – как он встрепенется, все сине море всколыхнется…»
Не то чтобы она просила старика: он видел свою обязанность в том, чтобы обучать устройству мира всякого, кто к нему наведается. Но делать ей тогда было больше нечего, и она слушала, отдаваясь на волю вожатого, который своими слабыми глазами очень ясно видел все эти дива. Тот исток, где зарождается все сущее на свете: птицы, рыбы, звери…
– А… Что? – Мальфрид вдруг обнаружила, что все в гриднице смотрят на нее и чего-то ждут. – Ты что-то приказала, госпожа?
Вместо ответа Сванхейд перевела взгляд на Сигвата:
– И что же люди ответили?
– Ведогость сказал, что такое дело нельзя решить в один присест, нужно узнать волю богов, а для этого не всякий день пригоден. Что в тот день, когда боги отзовутся, он узнает, истинно ли Волхов желает получить свою невесту. Не хотел бы я быть вестником беды, но тебе, госпожа, следует обдумать… что ты будешь делать, когда из Перыни явятся за твоей внучкой, чтобы отдать ее Волхову.
– Что значит – отдать? – спросила Мальфрид.
Ей не полагалось задавать вопросы, но дело уж слишком близко касалось ее. А все остальные молчали.
– Неужели родичи не рассказали тебе, зачем для Волхова всякий год избирают невесту? – удивился Сигват. – Госпожа, твоя внучка не знает, какая честь ей предстоит?
– Этого не бывало уже много лет, – неохотно ответила Сванхейд. – Очень много. Лет пятнадцать, да, Шигберн?
– Это случилось в последний раз четырнадцать лет назад, – с готовностью уточнил Сигват. – Я посылал спросить у Ведогостя, уж он-то знает. Он сам и отвозил ту девушку на середину реки, откуда она сошла в волны со связанными руками, чтобы быстрее пойти ко дну. Ты, наверное, помнишь, какое было тяжелое лето: сперва страшное половодье, когда смывало селения, а потом сплошные дожди.
– На новое лето Святослав к нам и приехал, – припомнил Шигберн. – Тогда и смиловались боги.
Сванхейд поджала губы: она вспомнила те дни и встревожилась еще сильнее. Появление двенадцатилетнего Святослава, присланного отцом, поозёры приняли как знак возвращенной милости богов. И воспоминания эти были уж очень некстати.
– И я слышал, кое-кто поговаривал, что если Волх получит невесту, то взамен пошлет нам и князя, – закончил Сигват. – Прежнего или нового – это нам пока неизвестно. Но у богов уж верно есть для нас то, в чем мы так нуждаемся!
Мальфрид слушала его почти спокойно – как ей казалось, хотя в груди похолодело. Она и правда не знала… никто ей не поведал, для чего Волху выбирают невесту. Она думала, что от нее требуется только участие в купальском обряде, а после того до новой весны ей предстоит лишь верховодить на супрядках. Но Сигват же сказал… Та девушка… сошла в волны со связанными руками, чтобы быстрее пойти ко дну… Какая «та девушка»? На которую в ту злосчастную весну указала кость со стрелкой?
Чем яснее Мальфрид осознавала услышанное, тем неуютнее ей становилось. Как будто холодная бездна растворилась вдали, но с каждым ударом сердца придвигалась все ближе. Где-то внутри усиливалась зябкая дрожь. Не так уж трудно было доплыть от лодки, уведенной лишь на перестрел, до берега. Но совсем иное – когда увезут на середину близ озера, откуда берега едва видны… и бросят со связанными руками, чтобы быстрее… Там уже никто не захочет, чтобы она выплыла. Выплывать будет нельзя…
Перед глазами встало лицо Дедича, без слов призывавшего ее: очнись! В этот раз будет иначе… Он заворожит ее так, что она заснет наяву. И проводит… к властелину северных вод…
Мальфрид глубоко дышала – ей не хватало воздуха. Но обратись к ней сейчас кто-то с вопросом – не сумела бы ответить даже, как ее зовут. Мысли растворились, оставив в голове холодный туман.
– Не будем спешить, – сквозь этот туман донесся до нее голос Сванхейд. – Боги еще не явили своей воли. Не будем опережать ее догадками.