Малыш и Буйвол
Шрифт:
Сотни путей вели в Старый Город. Тысячи караванов останавливались у стен древней крепости. Десятки тысяч людей со всех концов мира сходились в огромный город на крутом берегу Великой Реки.
Близился вечер.
Тучи, теряя лохмотья, ползли на запад. Дождь прекратился, унялся ветер. Низкое солнце, пробив тяжелую серую пелену снопами бледных косых лучей, ощупывало край земли у самого горизонта. Природа словно затаила дыхание, и слышно было, как почва вбирает воду, как распрямляется трава, как умытые деревья
Малыш и Буйвол, стоя на крутом берегу Великой Реки, смотрели на далекие башни Старого Города.
– Кажется, добрались, – сказал Буйвол.
Внизу, под самым обрывом, медленно плыла по течению лодка, похожая на раскрытый гороховый стручок. Темная вода шла рябью, хотя воздух был недвижим. На противоположном покатом берегу к самой воде подступали плотно сомкнувшиеся деревья. Далеко за горизонт тянулись леса: ельники – мрачные, островерхие, иззубреные; березняки – росчерки стволов – словно проглядывающие сквозь зеленую плоть выбеленные кости. На вспучившихся холмах раскинули широкие кроны светолюбивые сосны. Темнели ровные проплешины болот, и в них словно осколки неба блестели озера.
Здесь заканчивалась степь. За Великой Рекой начинались новые земли.
– А ведь ты поверил ему, – сказал Малыш.
– Кому? – Буйвол сделал вид, что не понимает.
– Тому высокому монаху.
Буйвол дернул головой, сказал:
– Я решил не думать над этим.
– Почему?
– Потому что не знаю, чему можно верить, а чему нельзя, – раздраженно ответил Буйвол.
– Ты поверил ему, – убежденно повторил Малыш. – Тогда почему ты сбежал?
– Я не сбежал!
– Отдал бы камень, и дело с концом.
– Нет! Камень навсегда останется со мной!
– Ладно. Пусть так… Но зачем все-таки надо было сбегать?
Буйвол раздраженно почесал переносицу.
Стремительно темнело. Ночь уже тянула одеяло мглы на восточный край неба, торопясь накрыть отступающие тучи.
– Если монах говорил правду… – Буйвол говорил словно через силу. Помолчал, повторил с нажимом: – Если это правда… То ему не обязательно было забирать у нас камень. Он мог бы поступить проще.
– Да? – Малыш заинтересовался. – И как же?
– Он мог бы нас убить. Я на его месте поступил бы именно так.
– Проще? – фыркнул Малыш. – Это ты называешь «проще»?
– Да.
– Нас многие пытались убить. Пока это ни у кого не получилось.
– Если он говорил правду… то он особенный человек. Он способен на всё…
– Наверняка он и меч не умеет правильно держать!
– Зачем меч, если есть яд? А иногда и одно слово может убить.
Малыш долго смотрел другу в лицо, покачивая головой.
– А ведь ты действительно поверил ему.
– Нет же! – рассерженный Буйвол ударил себя в грудь. – Я больше ничему не верю!
Гремящие слова, сорвавшись с обрыва, раскатился звоном над тихой водой. Лошади прянули ушами, фыркнули. Покосились на расшумевшихся людей. Успокоившись, снова опустили головы в
– Ладно, оставим это… – Малыш махнул рукой. – Предлагаю заночевать здесь. А утром направимся в город искать нашего адресата…
Из недалеких кустов они натаскали сухостоя. У Малыша еще оставались пакля и горючее масло, которые он обычно использовал при изготовлении зажигательных стрел. Костер занялся быстро.
Далекий город обозначился россыпью бесчисленных желтых искорок. Такие же огоньки мерцали на черной спокойной воде Великой Реки, – не то отражения городских окон, не то отблески корабельных фонарей. Было отчетливо слышно, как где-то на реке, далеко-далеко, шумно делят свой улов рыбаки.
Малыш и Буйвол, раздевшись, сидели у костра и жарили ломти подмокшего хлеба, нанизав их на ольховые прутья. Лошади фыркали рядом в темноте, звенели сбруей.
– Ты ложись, – сказал Малыш. – Мне спать что-то не хочется. Я лучше посторожу. А потом меня сменишь.
Костер постреливал углями в сторону одежды, сохнущей на воткнутых в землю кольях.
Буйвол зевнул. Он сидел на охапке травы, подтянув к груди колени и положив на них подбородок.
– Последнее время мне снится один и тот же сон, – поделился он с напарником. – Вокруг меня во мраке ходит серая тень, и я знаю, что это Локайох.
– Видение того монаха, – сказал Малыш.
– Да. Но я вижу и другое. Например, тебя. И Суайоха. И Чета Весельчака. И пастуха Шалроя, и Халтета, старосту. Они все там. Обычно они не показываются, но я чувствую, что они рядом… А помнишь Ночных Охотников?
– Разве это забудешь?
– В ту ночь меня разбудил Локайох.
– Передай ему мою благодарность…
Буйвол, не моргая, смотрел в огонь.
– А еще мне сниться она, – сказал он тихо.
Малыш не услышал друга. Или только сделал вид.
Ночь прошла спокойно.
Дышали жаром угли, отгоняя тьму на полшага. Бряцали упряжью спящие лошади. Порой на реке звонко плескала рыба, и перекликались в лесах на далеком берегу ночные птицы.
Буйвол улыбался во сне, и, глядя на эту улыбку, Малыш не мог заставить себя разбудить друга. Так и просидел он почти до самого утра, и лишь перед самым рассветом, когда от реки, клубясь, пополз на берега белесый туман, Малыш тронул напарника за плечо:
– Смени меня.
Буйвол открыл глаза, потянулся. Он все еще улыбался.
– Все спокойно?
– Да. Отбил парочку нападений, а так все тихо.
– Ладно, спи давай…
Малыш заснул сразу. И снова увидел знакомый сон – непроглядная тьма, горящие глаза и серая тень. Шелестели звуки, осыпались, складывались в слова:
– Одна судьба на двоих, – размеренно говорил безликий бог. – Одна судьба…
Буйвол зачаровано смотрел, как поднимается солнце. Огромный огненный шар, дрожа словно в ознобе, вспухал на линии горизонта. Жидкое пламя растекалось по небу, и горел туман на реке.