Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса
Шрифт:
Даже если кутаться, все равно холодное равнодушие из прошлого заставит промерзнуть до костей. Ведь замерзнуть можно не от стужи, а от сердечного холода. Желчь потоком по венам течет.
Что же это зря столько терпела?! Детские раны с новой силой будто огнем опаляют.
Жгут. Горят.
Понимание, что все могло по-другому сложиться, как леденящий сквозняк пронзает.
– Нет, спасибо, – еле нахожу в себе силы ответить.
– Я не нуждаюсь…больше. Никак не могу прийти в себя после того, как услышала, что все эти годы понапрасну
От женщины не укрывается мое волнение. Должно быть, она воспринимает это как проблему в настоящем.
— Если вам отказали, вы можете жалобу в прокуратуру подать, — из большой кипы бумаг образец для заявления достает. — В Варваровке вам отказывали в письменном виде или устно?
– не дождавшись ответа, добавляет: — Тут, конечно, тоже бывают нюансы, — ручкой о бланк постукивает и сводит тонкие брови. — Например, предоставление жилых помещений в домах, признанных аварийными, или помещений, в которых ремонт не проводился с момента постройки дома.
Тогда вполне законно могли очередь передвинуть. Она принимается перебирать документы, рассуждая вслух:
– Вот недавно случай был. Предоставляемые жилые помещения оказались заняты другими людьми, и выселить их оттуда практически возможности не было, – словно извиняясь, разводит руки в стороны. Честно признается, что в определённых случаях совершенно бессильна.
– Нет, мне отказывали, – прочищаю горло, голос еще не полностью слушается. – Я первый раз буду заявление подавать на собственность.
Впервые задумываюсь о том, что воспитывалась-то я в Варваровке, а квартиру пришла получать в Анапе.
– Подскажите, пожалуйста, а может ли сирота претендовать на квартиру в другом городе? Я в Варваровке выросла. Сейчас здесь, в городе, проживаю.
– К сожалению, нет, – будто подрезая крылья, опускает на землю своим ответом женщина.
– Предоставление жилых помещений происходит из фонда местных властей. Следовательно, где ребенок вырос, там он и получает жилое помещение.
Прикусив губу, думаю о том, как же это неудобно – недвижимость в другом городе. Но тут же озвучиваю то, что короткой мыслью мелькает.
– Можно ли продать предоставленную квартиру?
– Право продажи жилого помещения, как и распоряжение им по своему усмотрению, принадлежит только собственнику, – женщина подталкивает по столу документы ближе ко мне.
– Вот здесь список документов. Вы можете продать квартиру, как только права собственности к вам перейдут.
Нервно передергиваю плечами. Мысли потоком льются. А вдруг мне ничего не положено? Я все-таки не в детском доме воспитывалась. Хотя лучше бы так было… – Только сироты, воспитавшиеся в детдоме, имеют право на жилье или есть исключения? – когда уточняю, даже почти дышать забываю.
– Не переживайте, Алена Алексеевна, – успокаивает женщина, смягчив тон. — Все дети-сироты имеют право на жилье, независимо от того, воспитывались они в детском доме или были переданы на попечение родственникам.
– Благодарю.
Выйдя
Оглядываюсь на водителя. Его ко мне Дима приставил.
Высокий мужчина с хорошо развитой мускулатурой. Короткие темные волосы, почти под «ежик», пронзительные очень внимательные карие глаза.
Конечно, он мало чем похож на простого водителя, но какая разница, если мужу так спокойнее?
Я не против. Встречаюсь взглядом со спокойными, вдумчивыми, карими глазами.
– Сейчас, Миша, – отвожу прядь волос, что ветер настойчиво в лицо бросает. Михаил подходит ближе, обеспокоенно вглядывается в лицо.
— Сказать Дмитрию Александровичу, что мы домой едем?
Приоткрываю рот, чтобы добро дать, но тут же, словно невидимая сила останавливает.
– Нет, Миш, – поспешно останавливаю мужчину, когда тот тянется к карману, но водитель уже вынимает руку с сотовым телефоном. — Надо в одно место съездить.
Сердце грохочет, пытается вырваться из груди, когда вместо домашнего адреса, называю улицу и дом в Варваровке. Этот дом… который еще долгие годы меня в кошмарах преследовать будет. У меня не все документы. Половина у дяди Олега остались. Нет, я не боюсь. К тому же, Михаил рядом будет. Дядьку я уже давно не боюсь. Что взять с пьяницы? А вот призраки прошлого – это как раз то, чего стоит опасаться.
Но я уже давно не маленькая девочка. Надо, значит, надо. Сегодня я поставлю жирную точку во всем. Получу все то, что мне по праву причитается. Бросив взгляд из-под бровей, Михаил, дверь со стороны пассажирского сидения открывает. Скользнув в теплый салон, тут же рукой в сумочку ныряю.
Как только в динамике айфона звук хриплого голоса Димы слышу, сразу же тараторю:
– Дим, только не сердись. Я в Варваровку еду.
Глава 72
Глава 72
Алена
С того момента, как я покинула этот дом, ровным счетом ничего не изменилось. Все тот же овальный журнальный столик, торшер, шкафы на расставленных конических ножках. Для большинства все это - "убожество", "совок", "хлам", которому место на помойке.
Только для меня все это - детство.
Сейчас на все в доме я смотрю другим взглядом – взглядом взрослого человека. Вижу намного глубже, чем оно представлено на поверхности. Интерьер дома – это слепок истории семьи; хранящиеся в нем предметы – памятники семейной истории. Моя семья имела из вещей только самое необходимое и обычное.