Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
— О том, что если и эта попытка окажется провальной, не выпадай из реальности снова. То, что случилось с Олей, это негативное стечение обстоятельств. На самом деле, тут нет твоей прямой вины. Не смотри на рождение этого ребёнка, как на единственное, что вернёт тебя к жизни. Если ничего не выйдет, просто живи дальше, и отпусти уже Олю окончательно.
— Закрыли тему, Андрей, — беру рюмку с водкой и чокаюсь с братом.
— За что пьём-то?
Закрываю глаза, опрокидывая в себя последнюю на сегодня стопку и снова перед глазами маячит картинка девчонки с огромным
— Всё получится. За это и пьём.
Глава 15
Глава 15
Алиса
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Не знаю, как долго продолжалась эта дыхательная практика, прежде, чем я решилась наконец спуститься на нужное мне отделение.
Трясущейся рукой сжимаю ручку двери отделения репродуктологии и на выдохе толкаю вперёд. Я знала, что этот день неизбежно наступит, но так и не успела к нему подготовиться. Да и времени на моральную подготовку особо не было. Практически весь период от начала сдачи анализов и всю гормонотерапию по протоколу ЭКО я занималась сбором необходимых документов для Вадима и мамы. Пришлось в срочном порядке делать загранпаспорта и визу. Плюс перелёт должен был быть при специальном оборудовании и в присутствии лечащего врача. Я вся извелась, пока мама не позвонила и не сообщила, что они долетели и почти добрались до клиники. Сейчас уже полным ходом идёт подготовка к операции, а у меня всё ещё нет уверенности, что я смогу забеременеть, и мы получим необходимую сумму на руки.
И что я буду делать, если ничего не получится, я не представляю.
А если получится, то… тоже не представляю. Во рту пересыхает от одной мысли, что сегодня у меня в животе окажется ребёнок Воскресенского.
Разве можно к такому подготовиться?!
Перед дверью кабинета резко останавливаюсь и делаю очередной глубокий вдох и выдох. Вся процедура переноса эмбриона в полость матки занимает пять минут. Мне кажется, это будут самые долгие пять минут моей жизни.
Заношу кулак над дверью, чтобы постучать, но не успеваю, потому что она вдруг резко распахивается и передо мной возникает огромная фигура Воскресенского. Вот уж кого, а его я никак не ожидала здесь увидеть. От неожиданности делаю шаг назад и оступаюсь, отчего меня тут же начинает клонить в сторону, но Воскресенский успевает подхватить меня рукой за талию и быстро прижать к себе.
Запах знакомых духов мгновенно заполняет лёгкие, а сердце, которое и так с самого утра было неспокойно, начинает колотиться ещё быстрее, отдавая тяжёлыми ударами в грудь человека передо мной.
— Эм… д-доброе утро, — бормочу на выдохе.
Это всё, что мне приходит в голову. Мы не виделись всё это время. Вообще ни разу. И, может, это прозвучит глупо, но я по какой-то причине ощущаю укол обиды внутри, ведь он ни разу не поинтересовался у меня лично, как идёт подготовка к ЭКО.
Конечно, Комарова мне без конца твердила, что он звонит чуть ли не каждый день, но... это ведь ей, а не мне.
Хотя, с какой-то стороны, так даже лучше. Тем более, что суррогатная мать и клиент вообще не должны общаться и как бы то ни было контактировать между собой. Но моя логика, видимо, окончательно вышла из чата, если я как полная идиотка, без конца вытягивала голову в коридорах отделения, инстинктивно ища его взглядом, выглядывала в окно, в надежде увидеть знакомый чёрный джип.
Но он так ни разу и не появился. А сегодня Воскресенский здесь собственной персоной. Разумеется, ведь меня непосредственно ждёт то событие, к которому мы готовились всё это время. И после которого у нас останется всего две недели, чтобы понять, получилось или нет.
— Снова не смотришь по сторонам, — скользящим движением убирает руки с моей талии. — Скоро тебе придётся ходить как можно осторожнее.
Говорит так уверенно, будто у него вообще нет сомнений, что процедура пройдёт успешно, и я забеременею. Это странно, учитывая количество прошлых неудачных попыток. У меня вот такой уверенности нет от слова совсем.
— Простите. Я просто немного... — зависаю, пытаясь вспомнить нужное слово. Господи, все мысли из головы вылетели!
— Волнуешься, я понял.
Вместо ответа, просто молча киваю. Мне кажется, или Воскресенский чем-то недоволен, судя по хмурому выражению лица, которым он меня оглядывает?
Хотя, о чём это я, этот мужчина всегда так смотрит. А хмурый вид, сведённые у переносицы брови и неразговорчивость — вообще его перманентное состояние.
Не знаю почему сейчас злюсь на него из-за этого. Возможно, потому что у меня от страха ноги буквально подкашиваются и голова кружится так, будто я только что слезла с центрифуги. Сегодня я в первый раз в жизни должна буду забеременеть. И сделает со мной это не любящий муж в нашем общем семейном ложе, а медицинский сотрудник в резиновых перчатках на холодном гинекологическом кресле. Эта мысль весь месяц не давала мне покоя, а будущий отец этого самого ребёнка даже не может хотя бы немного помягче смотреть на меня в этот момент.
— Всё получится. Главное, после процедуры соблюдать все рекомендации врача, — убирает руки в карманы военных штанов, опускает взгляд вниз и фиксирует его на моём животе.
Машинально хочется прикрыть его руками, потому что я не понимаю, зачем он вообще туда смотрит. Там никого пока нет. А возможно и вообще не будет…
Снова мысленно одёргиваю себя от негативных мыслей и пытаюсь натянуть на лицо что-то похожее на улыбку. Хотя, по факту, получается скорее нервный паралич…
— Да. Это безусловно. Предписания врачей играют важную роль… Кстати, спасибо за деньги. Ну в смысле за аванс, который вы мне перевели, — выпаливаю и тут же краснею, потому что не совсем понимаю, уместно ли обсуждать вслух материальную сторону нашей сделки. Но не поблагодарить всё же тоже не могу, учитывая, что Воскресенский вообще мог ничего не платить мне до того момента, пока не подтвердится беременность.
— Не за что. С братом всё нормально?
— Да. Они с мамой улетели несколько дней назад и Вадика уже начали готовить к операции. Сказали, что это займёт около двух недель, так что к этому моменту мы как раз узнаем, получилось ли у нас с вами… ну…
— Я понял, — перебивает меня Воскресенский, к великому облегчению, освобождая меня от необходимости проговаривать эти вещи вслух.
Не знаю, почему я ощущаю такую тягучую странную неловкость. Даже разговор как-то не клеится. То ли это от того, что мы давно не виделись, то ли потому, что сейчас, в этом самом кабинете, в моё тело поместят фактически будущего ребёнка этого мужчины. А может, от того, что он стоит слишком близко и смотрит в своей привычной манере, прожигая насквозь.