Малыш по договору. Подари мне счастье

Довлатова Полина

— Естественно ты промокла. Потому что надо было сразу идти и садиться в машину, а не рассказывать мне о каком-то такси. Я же русским языком сказал тебе, что сам отвезу до дома. Нет, надо было начать спорить!

— А вы могли бы не говорить мне о том, что пойдёте со мной в кабинет и во время ЭКО будете следить что куда и как мне там засовывают! — выпаливаю, сама не ожидая от себя и тут же прикусываю губу, когда, подняв голову, встречаюсь с недовольным взглядом Воскресенского.

Клянусь,

я не собиралась говорить этого вслух. Он меня… вынудил, когда начал отчитывать.

— Зато ты отвлеклась от левых мыслей. Я же видел, как тебя потряхивало перед подсадкой.

— И вы решили, что лучше пусть меня трясёт от мысли, что вы будете стоять и смотреть?!

— Типо того. Хочешь забыть о боли в ноге, сломай себе палец.

— Вы… бредите?

— Нет, я провожу аналогию. Ты хотела перестать думать о предстоящем ЭКО, и я переключил твои мысли в другое русло.

— Это очень… странный м-метод.

— Зато он помог. Пристегнись, — заводит машину и выруливает с территории клиники на трассу.

Наверно в другой ситуации я бы поспорила, но сейчас у меня на это нет ни желания, ни сил. Всё же рано я сделала выводы о том, что не чувствую в себе никаких изменений после процедуры.

Сейчас я чётко осознаю, что чувствую просто дикую усталость и какую-то непривычную слабость в коленях. Хочется растечься лужицей по сидению, а ещё лучше как можно быстрее оказаться дома. Забраться с головой под одеяло и уснуть. Да я бы и сейчас, наверно уснула, если бы чувство холода и прилипшей к телу мокрой одежды так не отвлекало.

— Замёрзла? — ловлю на себе взгляд Воскресенского.

— Н-немного, — крепче обхватываю себя за плечи. На самом деле замёрзла и очень сильно. Никак не могу согреться, даже не смотря на то, что в машине работает печка. Наверно из-за слабости и сонливости.

Мы останавливаемся на светофоре и Воскресенский поворачивается к задним сидениям, достаёт оттуда свою кожаную куртку и протягивает мне.

— На вот, накинь.

— Да как-то… неудобно.

— Неудобно шубу в трусы заправлять. Надевай я сказал, или ты хочешь заболеть?

— Спасибо… — бормочу себе под нос. Забираю куртку и накидываю себе на плечи. А по факту, вся в неё заворачиваюсь. Со стороны она не казалась такой огромной, на деле же доходит мне до самых коленей. Хотя, свою функцию определённо выполняет — мне однозначно стало гораздо теплее.

Приподнимаю воротник, поджимаю подбородок к груди и меня тут же обволакивает запахом кожи и парфюма Воскресенского, отчего щёки и почему-то живот начинает покалывать как от микро разрядов тока.

Очень

странное чувство. На мне всего лишь его куртка, а ощущение такое, будто сам Воскресенский меня сейчас обнимает. Оно становится ещё мощнее, как только я закрываю глаза.

Не знаю, в этом ли причина, а может в побочном эффекте ЭКО, но голова начинает кружиться ещё сильнее, и сердце вместе с дыханием ускоряется, переходя на галоп и спотыкаясь об невидимые препятствия.

— Всё нормально? — Да, всё хорошо, — ничего хорошего…

— Точно?

— Да. Просто... вы не могли бы отдать мне фотографию? — Какую? — Ну, с процедуры. Которую Комарова вам показала. — Эм… ну, хорошо. Если она тебе так нужна, — выгибает бровь Воскресенский, окидывая меня скептическим взглядом. После чего достаёт кошелёк, вытаскивает из него снимок УЗИ и протягивает мне. — Дело не в этом. Просто её нужно будет прикрепить к карточке беременности, если беременность наступит. Поэтому лучше, чтобы она была у меня, — несу какую-то чушь, чувствуя, как щёки и шея начинают гореть от жара.

Вообще не знаю, чего я так прицепилась к этому снимку? Но мне почему-то спокойнее от того, что я на него смотрю.

— Спасибо… Вот здесь надо будет повернуть налево, и… — не успеваю ни договорить, ни показать, где сворачивать, потому что Воскресенский делает это раньше. — Вы знаете, где я живу? Откуда? — Твой адрес, как и номер телефона указаны в анкете. Но в любом случае, я начальник безопасности клиники, в которой ты работаешь. Подобная информация на всех сотрудников в моём распоряжении, — паркует машину у меня до дворе и глушит мотор. — Спасибо, что подвезли.

— Куртку оставь себе, потом отдашь. Накинешь на голову, чтобы дойти до подъезда.

“Потом отдашь”. Почему-то мой мозг тут же цепляется за эту фразу.

— Хорошо. Спасибо.

— Не за что. Придёшь домой, сразу сними с себя мокрые тряпки. Ты точно нормально себя чувствуешь? Провожать не нужно?

— Нет, конечно. Всё хорошо. Я справлюсь…

Крепче запахнув на себе куртку Воскресенского, вылезаю из машины. Но видимо я всё же переоценила свои силы. Как только встаю на ноги, ощущаю, что голова начинает кружиться ещё сильнее.

Тело тут же обдаёт потоком холодного мокрого воздуха, только лучше от этого мне не становится. Наоборот, перед глазами начинают сгущаться чёрные точки. Делаю ещё несколько шагов неровной походкой и чувствую, что тело начинает слабеть и как будто перестаёт меня слушаться. Я даже руку выставить не успеваю, чтобы опереться о дверь подъезда, когда меня резко начинается утягивать, словно в какой-то чёрный водоворот.

— Да бл*ть! — слышу прямо за своей спиной знакомый голос за секунду до того, как рухнуть прямо Воскресенскому в руки.