Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
Только сейчас стала понимать, почему многие люди не жалуют длинные новогодние каникулы. Я банально не знала чем себя занять. Раньше я бы поехала к маме и помогла ей с Вадюшкой, но сейчас такой возможности нет, потому что они в Германии. Да и дома кроме телевизора развлечений никаких нет. Зато есть куча свободного времени для того, чтобы накручивать себя и вот это, пожалуй, самое ужасное.
Я и представить себе не могла, что окажусь настолько мнительной и тревожной особой. Но мысли о беременности не отпускали меня ни на секунду на протяжении всех этих двух недель. Стыдно признаться, но я превратилась в самого настоящего параноика, потому что постоянно прислушиваюсь к своим ощущениям, пытаясь понять, есть ли хоть какие-то предвестники того, что ЭКО прошло успешно.
И да, я до такой степени себя накрутила, что теперь мне уже кажется, что все эти незначительные симптомы я сама себе нафантазировала. Как например тот факт, что меня уже третий день слегка мутит. И я не понимаю, то ли это симптом наступившей беременности, то ли просто банальное самовнушение…
Подумать только, я даже тесты на беременность купила. Правда так и не решилась сделать. Страшно. Просто страшно увидеть там одну полоску и понять, что всё было зря.
Это наверно тот редкий случай, когда неизвестность всё же лучше, потому что она даёт надежду. Да и потом, тесты всё-таки не гарантируют стопроцентно точный результат. А через три дня у меня всё равно возьмут кровь на ХГЧ, и уж тогда действительно будет понятно, получилось или нет. Так что в итоге они просто лежат у меня в сумке, и маячат как красная тряпка перед быком каждый раз, когда я лезу туда за кошельком или телефоном.
Добравшись до территории клиники, нервно оглядываю парковку, но машину Воскресенского на ней не нахожу. Это немного успокаивает. По правде я вообще молюсь, что мы с ним сегодня не встретимся. Он ведь не только в клинике работает, да и вообще. Пока я проходила подготовку к ЭКО, мы не виделись целый месяц несмотря на то, что я постоянно находилась в больнице… В конце концов, может его вообще сегодня здесь нет.
А с другой стороны, он не имеет никакого права запрещать мне ходить на работу. Я свободный человек и… и всё равно пробираюсь в здание, как какой-то шпион, то и дело по сторонам озираясь.
Буквально на цыпочках прохожу через турникеты, мысленно молясь не столкнуться в вестибюле с Воскресенским.
— Ого, какие люди! Алис, ты где пропадала?
— Привет, Наташ, — подхожу к стойке ресепшена и выдавливаю из себя нервную улыбку. — Да я… болела просто.
— Почти две недели?! Что-то серьёзное, да? У тебя случайно не коронавирус был?!
— Нет, просто грипп. Не волнуйся, я уже не заразная, — да уж, такое слава богу, воздушно-капельным путём не передаётся… — Слушай, а ты Игоря Сергеевича не видела?
— Кого?!
— Ну… начальника службы безопасности.
— Воскресенского что ли? А зачем он тебе? Какие-то проблемы на отделении? Пациент буйный попался или что? Так давай я охранника к вам вызову.
— Да нет, не надо. Просто скажи он сегодня в клинике?
— Ну да. Он в кабинете у себя был. Позвать?
— Нет! — выкрикиваю кажется гораздо громче, чем следовало бы. Учитывая, что на меня оборачиваются пациенты, сидящие в зале ожидания, да и потянувшаяся к телефону Наташа смотрит, мягко говоря, удивлённо.
— Алис, у тебя точно всё в порядке? Ты какая-то странная…
— Всё хорошо. Это просто побочка после гриппа… в общем, не обращай внимания. Наташ, я тебя хотела попросить. Не говори, пожалуйста, Игорю Сергеевичу, что ты меня сегодня здесь видела, ладно?
— А что случилось? У тебя с ним что, какие-то проблемы?!
Проблемы. Даже не знаю, можно ли назвать то, что происходит между мной и Воскресенским проблемами. На мой взгляд это вообще ни под одну характеристику не попадает…
— Нет всё в порядке. Просто… помнишь он у нас урок по самообороне проводил? Так вот, я ему так и не сдала один приём, по захвату сзади. Ну не получается у меня. А он требует… Говорит распоряжение было от главврача, что все сотрудники должны пройти инструктаж по самообороне. В общем, не говори, пожалуйста, что я на работе, ладно? Я как-то не готова пока к тренировкам. У меня всё ещё слабость после… после гриппа.
— Да ты и выглядишь так себе. Не обижайся только. Я имею в виду, что бледная какая-то… Хотя ты вроде слегка поправилась, — да уж попробуй тут не поправиться, когда целыми днями лежишь и жуёшь, как хомяк. Может меня поэтому и мутит, что я просто банально переела, а не то, что я там сама себе напридумывала.
***
И всё-таки кто бы что ни говорил, но много отдыхать — это вредно. За почти две недели сидения в четырёх стенах я успела отвыкнуть от постоянного цейтнота. Так что спустя пару часов беготни от пациента к пациенту уже чувствую себя ощутимо уставшей и взвинченной. А может всё дело в том, что страх столкнуться с Воскресенским где-нибудь в коридорах больницы, не даёт мне покоя. Особенно учитывая тот факт, что он уже несколько раз мне звонил, а я не взяла трубку.
— Вершинина, ты меня слышишь вообще?
— Что? — оторвавшись от в очередной раз ожившего телефона, перевожу рассеянный взгляд на старшую медсестру.
— Я говорю, Гаврилову из восьмой палаты надо на ЭХО отвезти. Она не ходячая, так что сама не дойдёт. Давай, дуй быстрее.
— Эм… Анна Викторовна, а нельзя санитаров попросить? Я просто… мне пациентке из третьей надо обезбол вколоть и в смотровой там ещё…
Не то чтобы я отлынивала от работы, просто я знаю Гаврилову. Это довольно тучная женщина с сахарным диабетом. Она собственно поэтому и не ходячая. В смысле у неё нет реальных проблем с опорно-двигательным аппаратом. Просто из-за лишнего веса ей трудно передвигаться, а сердобольные родственники вместо того, чтобы скорректировать ей питание, просто пересадили на инвалидную коляску.
Как итог, помимо диабета Гаврилова приобрела одышку, проблемы с сердцем, ну и конечно пролежни. Она не впервые к нам попадает. Поэтому я очень хорошо знаю, что меня ждёт — чтобы отвезти её на кардиограмму, её придётся в начале поднять и пересадить в кресло, потом из кресла переложить на кушетку, а с кушетки снова на коляску. И всё это на своём горбу.
Раньше меня подобные физические нагрузки не пугали, а сейчас я боюсь. Панически боюсь поднимать такую тяжесть.