Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
И всё бы хорошо, меня даже в какой-то степени начало отпускать. Хотя, кому я вру? Ничерта меня не отпускает. Но я хотя бы немного отвлеклась. Вот только вошедший на кухню и вставший у меня за спиной Воскресенский испортил всю медитацию.
– Под фразой “тебе надо поесть” я не имел в виду готовить ужин. Ты в этом доме не кухарка. Я закажу доставку из ресторана, через полчаса еду уже привезут.
– Благодарю за щедрость, но не стоит. Коль уж я по воле судьбы вынуждена жить в вашем доме… хотя, о чём это я? Какой судьбы? По вашей воле, Игорь Сергеевич.
– Я просил перестать мне выкать.
–
– Ну может хватит? Я конечно всё понимаю и даже дал тебе время остыть в дороге. Но помоему полутора часов вполне достаточно, чтобы мысленно меня препарировать. Завязывай, Алиса. И, кстати, иди и обуйся. Чтобы я больше не видел, что ты по дому ходишь босиком.
И всё. Откинув в сторону молоток, разворачиваюсь лицом к Воскресенскому, смотрю на его непроницаемое лицо и понимаю, что больше не могу. Меня самым настоящим образом накрывает. Все успокоительные медитации и самоконтроль коту под хвост.
– Завязывать?! Вы серьёзно?! Да я видеть вас не могу, после того, что вы сделали, не то, что с вами разговаривать! И не смейте мне говорить, что мне делать! У вас нет на это права! – сама от себя не ожидала, что выкрикну это так громко, но ничего не могу с собой поделать. Меня самым настоящим образом колотит, а спокойное выражение лица Воскресенского всё только усугубляет. Хочется взять этот чёртов молоток и зарядить им ему по голове.
– Ну что ты замолчала. Продолжай. Тебе же явно есть что сказать.
– А смысл вам что-то говорить? Вы же всё равно всё сделаете по-своему! Вам же на всех наплевать! Вы делаете то, что вам хочется и как вам удобно! Захотели, чтобы я жила в вашем доме – пошли и, не спрашивая меня, сдали мою квартиру. Захотели – рассказали всему отделению, что я жду ребёнка. Даже не знаю чему я удивляюсь. Это же в вашем стиле – распоряжаться чужой жизнью так, как вам хочется.
– Не передёргивай, Алиса.
– Я передёргиваю? В каком месте? Я разве сказала где-то неправду?
– Я тебе уже говорил и повторю ещё раз – все и так рано или поздно узнали бы о твоей беременности. Хотя не рано или поздно, а просто поздно. Потому что ты молчала бы до последнего, и дальше терпела нападки старшей медсестры. Таскалась бы на ночные дежурства и меняла говноприёмники. И всё это лишь бы не говорить о том, что и так станет очевидным максимум через несколько месяцев.
– Вы издеваетесь что ли? Ничего из вышеперечисленного вами я бы не делала и никогда не стала бы рисковать здоровьем… вашего ребёнка. Вы просто не понимаете о чём говорите! Это не так просто – взять и сообщить о беременности. Я должна была морально подготовиться, продумать, как преподнести эту информацию. Неужели вы не понимаете? Мне с этими людьми ещё работать после… всего. А благодаря вам все теперь думают, что мы вместе! И что мне теперь прикажете делать?
– Ну у тебя здесь есть целых два варианта. Либо научиться плевать на мнение посторонних тебе людей, либо уйти с работы. Лично меня устроят оба варианта, – пожимает плечами.
И тут меня осеняет.
– Так вы это специально сделали?
– Что именно?
– Не прикидывайтесь, что не понимаете о чём я говорю. Вы специально всё так выставили, чтобы скомпрометировать меня перед коллективом и заставить уйти с работы!
Скорее не спрашиваю, а утверждаю! Господи, какая же я дура. Можно было и сразу догадаться, что он это сделал нарочно.
От отчаяния и обиды хочется позорно разреветься. Но на глазах у Воскресенского я этого делать не стану. Вместо этого молча разворичиваюсь к нему спиной. Хватаю отбитое мясо и откидываю его на сковородку.
Не знаю в какой момент я поняла, что что-то пошло не так. Наверно, когда почувствовала прижатую к моей спине мужскую грудь. Только вот отреагировать уже не успела, потому что в этот же момент Игорь обхватил меня за талию.
Даже выдохнуть не успеваю, как он резко разворачивает меня к себе лицом, а в следующую секунду его ладони упираются в столешницу по бокам от моих бёдер и заключают в замок так, чтобы я не могла отойти или отвернуться.
– Ты права, Алиса, – говорит, фактически мне в губы, потому что он так близко сейчас, что нас разделяют буквально какие-то пара сантиметров. – Я сделал это специально. Но не потому что хотел тебя скомпрометировать или заставить таким образом уволиться. Хотя, я и не был бы против такого расклада, не стану скрывать. Но в данной ситуации я просто хотел тебя защитить. Пусть это прозвучит грубо, эгоистично и по-скотски с моей стороны, но мне было глубоко плевать каким способом я это сделаю. И да, предвещая твои дальнейшие возражения, я и дальше буду это делать. Нравится тебе это или нет, – говорит хрипло и почему-то в этот момент опускает взгляд на мои губы, которые тутже начинают невыносимо гореть.
А в следующий момент… всё заканчивается. Воскресенский отрывается от меня также резко, как и минутой ранее заключил в замок. Разворачивается и быстрым шагом выходит из кухни.
Глава 26
Глава 26
Хотела держаться от Воскресенского на максимальной дистанции? Получи и распишись Алиса. Вот уже вторая неделя пошла, как мы с Игорем практически не сталкиваемся и не разговариваем.
С того самого дня, а точнее вечера, когда он на всё отделение объявил о том, что я жду от него ребёнка, и нашего последующего разговора (если его вообще можно так назвать) на кухне, Воскресенского как подменили. Мы существуем фактически как соседи – вроде и понимаю, что он постоянно где-то рядом, а видеть, почти что не вижу.
И надо признать, меня это совсем не радует… Как минимум потому, что я прекрасно понимаю, что такое поведение вообще не свойственно Игорю. С его-то патологической манией держать абсолютно всё под своим контролем.
Хотя, кого я обманываю? Мне обидна его холодность и отстранённость. От этого чувствую себя ещё более беспомощной. Думала, что будет легче, если он оставит меня в покое, а на деле мне стало только хуже…
Очередной звонок будильника отвлекает от ненужных мыслей и напоминает о том, что пора ехать на работу. В последний раз смотрю в зеркало, окидывая придирчивым взглядом бирюзовую кофточку, которую ношу очень–очень редко, потому что она у меня считается парадно-выходной. Точнее считалась. Раньше. А вот сейчас смотрю на своё отражение и понимаю, что я до тошноты… обычная. Самая обычная, ничем не примечательная и не выделяющаяся. И никакая бирюзовая кофточка этого не исправит. Собственно и нет в этой дурацкой кофте ничего особенного. Просто так уж вышло, что в моём скудном гардеробе это самая красивая и единственно яркая вещь.