Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
– Что?! Нет! Мама у него нет жены. И детей у него тоже нет, пока. Да я бы никогда не стала… разве ты так плохо меня знаешь?
– Я тебя хорошо знаю. Прости, я не хотела тебя обидеть. Малыш, просто я переживаю за тебя, пойми. Мужчины бывают разные, и… – тяжело вздохнув, обхватывает меня за плечи и поворачивает к себе лицом. – Алиса, я просто хочу, чтобы ты понимала, что взрослому мужчине ничего не стоит запудрить мозги молодой, влюблённой в него девчонке.
– Я это понимаю. Но ты зря переживаешь, правда. У меня всё хорошо…
– Это хорошо, что хорошо, – улыбается мама, наконец окончательно расслабившись.
Жаль я не могу сделать того же самого, потому что у меня внутри просто самое настоящее торнадо бушует. И даже после того, как за нами возвращается Воскресенский, с вопросом, почему мы не заходим в дом, легче мне не становится.
На каком-то автопилоте готовлю быстрый ужин, едва не оттяпав себе пальцы во время нарезки овощей из-за трясущихся рук.
Благо мама этого не замечает, потому что активно беседует о чём-то с Игорем. И, судя по её улыбающемуся лицу, тема разговора её более чем устраивает.
Знать бы, что он там ей втирает…
Господи, надеюсь он не наговорит ей ничего лишнего? А если наши показания не сойдутся?!
Настолько накручиваю себя этими мыслями, что пропускаю тот момент, когда Игорь оказывается у меня за спиной. Спохватываюсь только когда чувствую, как его рука ложится мне на спину, а сам он фактически касается губами мочки моего уха.
– Я тебе уже говорил сегодня, что ты совсем не умеешь врать?
– Что?!
– То! Об твою спину орехи колоть можно. Расслабься немного и прекрати так кромсать несчастные огурцы. Они ни в чём не виноваты. А ещё лучше оставь в покое салат и иди бегом переносить вещи. Сейчас самое время, пока твоя мама в ванной комнате.
– В смысле переносить вещи? К-куда?
– Ко мне в спальню, куда ещё? Или ты думаешь, что твоя мама не заподозрит что что-то здесь неладно, когда увидит, что мы спим в разных спальнях?
Отложив в сторону нож, разворачиваюсь лицом к Воскресенскому и растерянно обвожу взглядом его тотально спокойное лицо.
А ведь и правда, я об этом даже не подумала…
– Я бы на твоём месте поторопился, пока ещё твоя мать не поднималась на второй этаж. Потом перенести вещи незаметно будет уже сложно.
Секунда, и я в буквальном смысле слова срываюсь с места и пулей несусь наверх.
Не знаю, как мне это удаётся, но на сборы вещей я трачу не больше нескольких минут. Просто быстро скидываю свои немногочисленные пожитки обратно в дорожную сумку, и несусь с ней в спальню Игоря. А вот на раскладывании всего этого добра я ловлю конкретный ступор.
Поставив сумку на пол, обвожу взглядом комнату Воскресенского и понимаю, что всё. Все эмоции, которые я старательно удерживала под контролем с момента столкновения с мамой в больничном коридоре, в одну секунду буквально вырываются. Как будто внутри меня прорвало плотину.
Меня накрывает самая настоящая паника, граничащая с истерикой, панической атакой, или чем-то похожим. Вдруг катастрофически перестаёт хватать воздуха. Открываю рот, пытаюсь протолкнуть в себя кислород, но на деле не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть полноценно. Как будто у меня лёгкие скукожились до размеров грецкого ореха.
Не знаю сколько бы я так стояла неподвижно, как окоченевшая, если бы в следующую секунду в комнату не вошёл Игорь.
– Успокойся, – обхватывает меня ладонями за плечи, разворачивает к себе лицом и ощутимо сжимает. – На меня смотри и дыши. Ничего смертельного не произошло.
– Да вы издеваетесь что ли?! – скидываю с себя его руки с не пойми откуда взявшейся силой. – Вы понимаете, что моя мама теперь считает, что мы с вами вместе и у меня в животе наш с вами общий ребёнок?!
Хватаюсь за голову и начинаю как ошалевшая расхаживать туда-сюда по комнате, пытаясь хоть немного собрать мозги в кучку, но у меня совершенно не получается это сделать. Такое чувство, будто они рассыпаются, как тысячи мелких бусин.
– Господи, зачем я вообще начала ей поддакивать?! Надо было сразу сказать правду! А теперь уже поздно! – бормочу себе под нос.
Идиотка. Просто идиотка. Ещё неделю назад высказывала Воскресенскому за то, что в глазах медперсонала он выставил всё так, будто мы вместе, а сама в итоге сделала ещё хуже!
Как я теперь объясню всё маме?! Она не простит меня за то, что я ей соврала. И не поймёт никогда…
– А вы?! – развернувшись, смотрю на Игоря.
– Что я?
– Зачем вы её пригласили к нам… к вам, в смысле, домой?!
– Зашибись, я теперь ещё и виноват.
– Да, вы тоже виноваты! Потому что теперь нам придётся в одной комнате с вами спать, хотя всего этого можно было избежать, если бы…
– Если бы что? Если бы ты отправила свою мать в гостиницу? А ты сама-то себе как это представляешь? Твоя мама приезжает к дочери, которая с ходу огорошивает её новостью о беременности, живёт с мужиком в его доме, но при этом маму селит в гостиницу? Хочешь, чтобы её окончательно кондрашка хватила? Так она хотя бы спокойна за то, что я не какой-то псих или маньяк, который развращает её дочь.
Смотрю на невозмутимое лицо Воскресенского и понимаю, что он прав. Меня это бесит, но я не могу признать, что логика в его словах есть и она явно превалирует перед моей истерикой.