Малыш по договору. Подари мне счастье

Довлатова Полина

Первое, что я чувствую — это титаническое облегчение от того, что малышу ничего не угрожает.

— Сейчас заберёшь выписку и направление на больничный в регистратуре и можешь идти, — говорит Комарова, встаёт со стула и направляется к выходу.

— Хорошо, спасибо. Ирина Дмитриевна, а… вы не знаете где сейчас Игорь?

— Игорь Сергеевич, ты хотела сказать.

— Да, конечно… вы не знаете, где он?

— Полагаю занимается своими делами. Он привёз тебя вчера и

уехал, — пожимает плечами и собирается уже было выйти, но в последний момент останавливается на самом пороге и оборачивается в мою сторону. — Алиса, Игорь Сергеевич человек занятой и в виду его работы на нём лежит большая зона ответственности. Именно поэтому мы с тобой должны приложить все усилия для того, чтобы с нашей стороны не доставлять ему лишних хлопот. Надеюсь, ты меня понимаешь?

— Эм… да. Конечно.

— Это хорошо, дорогая. Потому что мне совсем не нравится то, куда свернули ваши взаимоотношения.

— Я… не понимаю о чём вы, — выдавливаю и машинально морщусь, потому что тема разговора мне, мягко говоря, неприятна.

— Думаю, что понимаешь. Игорь Сергеевич мужчина, который привык держать всё под своим контролем. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он предложил тебе переехать в свой дом. Ему так просто удобнее, Алиса. Но не всё, что удобно заказчику, идёт во благо тебе и твоим интересам. Ты должна учитывать этот момент. Я считаю, что переехать в дом клиента для тебя не лучшая идея. Я ни к чему тебя не призываю, боже упаси. У тебя своя голова на плечах имеется. Но всё же настоятельно рекомендую тебе задуматься. Совместное проживание с клиентом может сказаться на качестве выполняемой тобой услуги. В итоге мы с тобой понесём репутационные и материальные потери. А нам это не нужно, ведь правда? Наша задача — качественно выполнить заказ, за который нам заплатили. Ты понимаешь меня?

— Да, Ирина Дмитриевна.

— Ну вот и отлично, дорогая, — наконец растягивает губы в лёгкой улыбке Комарова. — Ладно, мне уже пора, у меня приём через десять минут. А ты иди за направлением и подумай о том, что я тебе только что сказала. Ты же знаешь, дорогая, я в первую очередь забочусь о тебе и твоих интересах.

Вместо ответа молча киваю. Провожаю взглядом Комарову и как только за ней закрывается дверь, медленно встаю с постели. Голова после долгого лежания немного кружится, поэтому стараюсь не торопиться.

Хотя, я не только поэтому медлю. Мне банально не во что переодеться, потому что Игорь вынес меня из дома в домашней одежде и даже без куртки. Не поеду же я в таком виде домой…

Точнее, дома-то у меня как раз и нет, получается.

Стараюсь не думать и не анализировать сейчас слова Комаровой, но они против воли в голову лезут. Сказать, что слышать это всё было неприятно — это не сказать ничего. Но по факту вот она — реальность. Игорь клиент, а я… просто предоставляю ему услугу, которую он оплатил.

Имею ли я право на это обижаться? Скорее нет, чем да. Наши взаимоотношения изначально были в договоре обозначены. Я лично поставила свою подпись…

Встаю с больничной койки, переодеваюсь обратно в домашнюю одежду, а в голове так и звучит голос Воскресенского.

“Нет у меня никого. Ни Лены, ни кого-то ещё. Кроме тебя”.

А следом в памяти всплывает фото Ольги в рамке на полке.

Идиотка наивная ты, Вершинина. Вот ты кто…

Выхожу из палаты, забираю в регистратуре свои документы и поднимаюсь в терапию, потому что вовремя вспоминаю, что у меня там осталась одежда. Игорь же меня со смены прямо в рабочей униформе увёз.

Сердце нервно сжимается, когда поднявшись на этаж терапевтического отделения, выхожу из лифта. Мне иррационально страшно снова наткнуться на того мужчину. Наркомана, поступившего к нам вчера утром.

Знаю, что это бред, тем более учитывая, что мы находимся в стенах клиники, где полно персонала. Да и зачем я ему, собственно, нужна… Глупость какая-то… но всё равно испытываю внутреннюю дрожь в тот момент, когда прохожу мимо его палаты в сторону сестринского поста.

Не знаю в какой момент я поняла, что что-то не так. Наверно, когда у меня за спиной послышались чьи-то шаги, а в следующую секунду на плечо легла чужая рука.

Резко отскочив в сторону, оборачиваюсь и… упираюсь взглядом в стоящую сзади Лесю.

— Господи, это ты, — шумно выдыхаю, прижимая к груди файлик с выпиской.

— Я конечно. Кто же ещё. Ты чего такая дёрганная?

— Не знаю… просто, ты так неожиданно подошла и… в общем испугалась. Думала, что это тот пациент… ну, который с наркозависимостью.

— Прости, я не хотела, правда. Я к тебе заглядывала где-то час назад, но ты ещё спала, и я будить не стала… И, кстати, можешь не переживать. Тот пациент выписался.

— В смысле выписался? Он же только вчера поступил.

— Ну вот так, —пожимает плечами Леся. — Ещё утром вчера. Часов в десять-одиннадцать.

Значит он ушёл фактически сразу после разговора с Игорем… Интересно о чём они тогда говорили? Воскресенский попросил его выписаться?

— Ты о чём задумалась?

— Да так, ни о чём. Просто… торможу немного после вчерашнего.

— Ты как вообще себя чувствуешь? — хмурится Леся, придирчиво меня разглядывая. — Как твой малыш?

— Всё хорошо. Просто небольшой тонус был, но сейчас уже всё нормально. Меня домой отпустили.

— Слава богу! Ты не представляешь, как я перепугалась. Прибежала Наташа ночью, говорит, Воскресенский тебя на руках принёс без сознания. Я уж даже думать боялась, что могло случиться…

— Всё в порядке… Слушай ты не знаешь где Анна Викторовна? Мне нужно ей выписку свою показать и предупредить, что я на больничный ухожу, — спрашиваю и тут же ловлю на себе Лесин удивлённый взгляд.

— Как, ты разве не знаешь?

— Не знаю что?

— Ну в смысле? Динозавриху же уволили…

В ступоре смотрю на Соловьёву и не могу понять шутит она или нет.

— Что за бред? — хмурюсь растерянно. — За что её могли уволить?