Малышка его мечты
Шрифт:
Он не мог в это поверить.
С другой стороны, он никогда не был близок с Машей. Не знал, что она любит. Полагал, будто она никогда не надела бы наряд, который был на ней сейчас. Представить не мог, что она пойдет в ночной клуб или на свидание на пляже.
— Ты не так все понял! — сказала она, чуть не плача. — Я всего лишь не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Из-за меня…
Ее глаза предательски увлажнились. Глядя в них, Михаил был готов себя проклясть за порочные мысли. И что за дурь взбрела ему в башку? Как он мог усомниться в Маше? Эта невинная маленькая девочка едва не оказалась жертвой насильника. Но сейчас,
Глава 23
Мария
Никогда еще я не чувствовала себя такой униженной и оскорбленной. Мне казалось, я знала Ларса достаточно. Достаточно для того, чтобы доверить такое обыденное дело, как отвезти до дома. Что могло быть проще?
Соглашаясь, я еще понятия не имела, чем все это закончится.
Когда он стал грубо хватать и тискать, мой мир будто бы взорвался и разлетелся на мириады осколков. Неужели никому нельзя верить? Я попыталась ударить насильника, но мои жалкие попытки только веселили его. Он распалялся все сильнее. Его забавляло мое поведение. Ларс был уверен, что я не окажу настоящего сопротивления.
Как и не стану жаловаться — потому что некому.
Конечно, можно было рассказать после Хилари — она непременно нашла, как наказать подлеца. Или пожаловаться Майклу. Но что, если бы его жена не позволила наказать Ларса? Он наверняка обставил бы все так, будто я сама согласилась на секс на пляже. И вовсе не коктейль с одноименным названием, который я пробовала в баре. Эта гремучая смесь убила бы меня. Буквально растоптала.
Во-первых, потому, что я верила Ларсу и не ждала подлости. А во-вторых, потому что точно знала: не стану жаловаться. Отец всегда говорил, что к достойной женщине не пристанут на улице. А я… Я вела себя слишком раскованно. Еще и натянула это красное платье. Может быть, действительно заслужила наказание?
И теперь горела в аду от раскаяния и страха.
Время будто замедлилось. За столь короткое время в моей голове успело промелькнуть столько мыслей — и почти во всех я ненавидела себя. И считала себя виновницей собственных бед. Наверное, это я дала повод считать себя распутной.
Но то, о чем говорил Ларс, было ужасно. Как он мог думать так плохо о Михаиле? С чего решил, будто тот спал со мной, а после бросил?
Злость во мне пересилила страх. Я снова попыталась дернуться. И не сразу поняла, что произошло. Ларс отлетел, словно его ударило током.
— Я бы на твоем месте не был в этом уверен!
Этот до боли знакомый голос раздался надо мной, подобно раскату грома. Конечно же, я узнала его — угроза, похожая на рык рассвирепевшего зверя, принадлежала Михаилу. Понятия не имею, каким образом он появился здесь.
Но появился вовремя.
И, похоже, решил расправиться с насильником без суда и следствия. Михаил так разошелся, что я побоялась, что он убьет Ларса. Признаться, мне хотелось, чтобы тот получил свое. Не умер, но ощутил хоть долю того страха, что почувствовала я. Эти же беззащитность и безнадежность.
Но меньше всего на свете я желала, чтобы Михаил взял на себя столь тяжкое преступление. Взял из-за меня.
— Не надо, пожалуйста!
– взмолилась я и буквально повисла
Я понятия не имела, какие законы действуют в Майами. Но наверняка у Михаила будут проблемы. Даже если он не убьёт Ларса, а покалечит. В сравнении с Михаилом, не зря прозванным Русским Медведем, неудачливый насильник смотрелся худощавым щенком. И даже не пытался драться, предпочтя бегство.
— Хочешь сказать, что все происходило по твоему согласию? Ты хотела этого? Я тебе помешал?
Вопрос Михаила застал меня врасплох. Я даже не сразу сообразила, что он имеет в виду. А сообразив, впала в ступор.
— Ты не так все понял! — сказала, чувствуя, как на глаза наворачивается предательская влага. — Я всего лишь не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Из-за меня… Я совершенно не разбираюсь в людях. Не поняла, чем все это может закончиться. И это красное платье…
Я с ненавистью дернула край подола, желая сгореть от стыда на месте. Не стоило даже пытаться. Не надо было помышлять стать другой. Я никогда не изменюсь. Так и останусь деревенской дурочкой, которая не может разоблачить волка в овечьей шкуре.
— Маша… — голос Михаила стал вдруг таким нежным, что я не поверила собственным ушам. — Ты не должна думать, что сама спровоцировала его. Этот подонок напал на тебя. Ты едва не стала его жертвой
— Я согласилась, чтобы он подвез меня до дома.
— Но ведь не обещала ему большего, верно?
Я кивнула. А Михаил посмотрел в сторону, куда умчался Ларс. Он так быстро завел двигатель авто и тронулся с места, что поднявшаяся пыль, кажется, до сих пор не успела осесть.
— Он получит свое, это я тебе обещаю, — произнес Михаил. — Не волнуйся, убивать не стану. Но заставлю прочувствовать на своей шкуре, каково это: оказаться беззащитным.
Я почти не слышала его речь. Меня трясло, как в лихорадке. Мысли спутались в плотный клубок и покатились совсем не в том направлении.
— Ты был прав, я маленькая и ничтожная. Мне нет места в этом мире.
Я сказала именно то, что чувствовала. Мне не стоило приезжать в незнакомую страну. Не стоило устраиваться на работу. Уж лучше бы вернулась назад, в свой отдаленный поселок. Хотя и там меня считали белой вороной.
— Все совсем не так, — возразил Михаил и обнял. В кольце его рук вдруг все стало неважным, несущественным. Устроив голову у него на широкой груди, я даже перестала плакать, слушая то, что он скажет: — Это ты слишком хороша для этого мира, Маша. Слишком добра, доверчива и немного наивна. Но, знаешь, я не хочу, чтобы ты менялась. Чертовски приятно знать, что в беспросветной тьме еще остались идеально белые пятна. Ты как свет в конце туннеля, Маша: все к нему стремятся, но боятся дойти.
— Даже ты? — спросила я, подняв голову и заглянув ему в глаза. — Ты боишься… меня? Боишься как света в конце туннеля?
— Я особенно.
Глава 24
Михаил
Он действительно боялся. Опасался тех чувств, которые будила в нем Маша. Ему проще было думать, что все в этом мире поддается объяснению, все можно запланировать заранее. И даже самому решить, какую роль будет играть в твоей жизни тот или иной человек.