Малышкина и Карлос. Магические врата
Шрифт:
– Чтой-то стол у вас такой убогой? Ни белорыбицы, ни икры красной не видать.
– Да что вы, ваша светлость, чем богаты, тем и рады! – возмутилась Ванда. – Все приготовили по-людски, и закусить и выпить, что не так? Это ведь завтрак у нас, а не обед вовсе…
– А, будь по-твоему, боярыня, – махнул рукой Брюс. – Наливай…
Он взял курицу руками, легко разорвал на две части, положил себе на тарелку… И вопросительно уставился на Серебрякова.
– Водки! – отрывисто приказал он. – Что застыл столбом?
Серебряков торопливо наполнил его рюмку, пролив при этом водку на скатерть.
– Что
Профессор вскочил и некоторое время метался по комнатам в поисках подходящей посудины, пока не углядел на отдельном столике свой кубок, который завоевал на соревновании шахматистов году этак в восьмидесятом прошлого века. В сосуд этот, выполненный в виде чаши с двумя витыми ручками по бокам, ушла без малого целая бутылка водки «Абсолют»! Серебряков торжественно поставил кубок рядом с тарелкой Брюса.
Тот с аппетитом приступил к трапезе, с удивительной скоростью уничтожая курицу и запивая ее водкой, словно это был компот. Ел он неряшливо, некрасиво, чавкая и вытирая жир с подбородка рукой. Видимо, звериная сущность орангутанга стала его второй натурой. Остальные участники пира, разинув рты, смотрели на Брюса и даже не притронулись к еде. Прикончив своего цыпленка, он жадным взглядом окинул стол. Все, как будто только и ждали этого, одновременно кинулись сбрасывать ему на тарелку свои порции. Потом пришел черед свинине запеченной. Следом и каравай исчез в утробе великана. Окинув взглядом пустой стол, Брюс поболтал кубок и допил остатки «Абсолюта».
– Хороша водка, забориста! Даже лучше моей. Тоже тройной очистки? – поинтересовался он у Серебрякова, а когда тот растерянно кивнул, спросил, обращаясь ко всем:
– А теперь скажите мне, вы были в моем тайном кабинете?
– Были, – честно призналась баба Ванда.
– Видели там мою трость?
– Да, стоит она там в целости и сохранности, – заверила Ванда.
– Очень хорошо, – сказал Брюс, – ты мне ее принесешь! – обернулся он к профессору.
– Почему опять я, может, мы вместе туда спустимся? – опешил Серебряков; он никак не мог понять, почему Брюс на него так взъелся и трактует его как своего слугу.
Глаза Брюса полыхнули гневом, он встал из-за стола, навис над Серебряковым как гранитная глыба.
– Мне нельзя перечить, – заявил маг, грозя пальцем. – Запомни это, глупый старик. Быть тебе в железе, пока мне трость не принесешь.
Он поднял открытую ладонь, направил ее на профессора, сжал и снова разжал. С растопыренных длинных пальцев с шипением сорвалась оранжевая шаровая молния. Она ударила Серебрякова в грудь с такой силой, что тот сложился пополам и влетел спиной внутрь невесть как раскрывшихся рыцарских доспехов. Латы облекли его тело как перчатка. Меч, крутясь со свистом в воздухе, как пропеллер, пронесся через всю комнату и с лязгом впечатался рукоятью в железную десницу профессора. Тот пробовал избавиться от оружия, но не тут-то было. Самое большее, что ему удалось сделать, это переложить меч из руки в руку.
– Ступай в подземелье и без трости не возвращайся! – торжественно приказал Брюс.
Профессор, с выражением муки на лице, тяжелым шагом, с лязгом и таким скрипом, какой издают пустые ведра на коромысле, проследовал в прихожую, вышел на лестничную клетку. По его виду было понятно, что он изо всех сил сопротивляется и пытается остаться на месте, но ничего не получается.
Алиса, Юля, баба Ванда и Швыр как по команде вскочили из-за стола и с убитым видом попятились к выходу. Никто из них так и не решился повернуться к грозному Брюсу спиной. Только на лестничной клетке они опомнились и бросились к лифту. Кто-то нажал на кнопку, но ждать прихода кабины ни у кого желания не было. Не сговариваясь, они кинулись к запасной лестнице. Последним, пропустив вперед профессора, ретировался Швыр. Он немного отстал и незаметно для всех махнул рукой. Дверь в квартиру профессора захлопнулась, словно крышка мышеловки.
Оказавшись в вестибюле высотки, злосчастные реаниматоры переглянулись с жалкими, растерянными улыбками. Говорить и обсуждать случившееся никому не хотелось. Тем более что профессору Серебрякову не удалось задержаться на месте больше чем на минуту. Его повело к запасной лестнице, как стрелку компаса к магнитному полюсу. Ни Ванде, ни Михаилу, несмотря на все старания, не удалось снять с него заклятие. Некоторое время, пока он спускался вниз, слышен был лязг его доспехов. Потом все стихло.
Делать нечего, все направились к выходу в самом подавленном настроении. На огороженной гранитной балюстрадой площадке перед высоткой они расстались. Девочки договорились со Швыром встретиться через три часа у дома Алисы и бегом, чтобы не сказать опрометью, бросились бежать по домам.
А Швыр с теткой пошли не торопясь на Сретенку. Уже через минуту они разругались вдрызг, в пух и прах. Они не видели ни машин, ни светофоров, ни прохожих, которые останавливались и провожали эту странную пару изумленными взглядами. Швыр, размахивая руками, пенял тетке, что она создала неуправляемого монстра, и еще не известно, чем эта история закончится.
– Ты что, не видишь, что за сумрак на Москву пал? – кричал он, едва не топая ногами. – Думаешь, это обычный пасмурный день? Нет, тетушка! Это магическое ненастье. Мы с тобой нарушили симметрию добра и зла! Что теперь будет с нашим миром? Этот Брюс обладает неимоверной Силой, тем более что он и физически стал здоровее Кинг-Конга.
Ванда пыталась оправдываться, но получалось у нее малоубедительно. Она и сама сознавала вину, и только гордость мешала признаться в совершенной ошибке. Так, переругиваясь и обвиняя друг друга в существующих и несуществующих грехах, они вышли на Садовое кольцо и двинулись в направлении Сухаревской площади.
– Ничего, Мишенька, бывает и на старуху проруха. Ну лоханулись мы в этот раз, – сказала Ванда, бодрясь изо всех сил, – ничего страшного, соберем силы, справимся с этим психом ненормальным. А потом ты поможешь мне найти перстень Гиппократа? Достанешь мне его, ладно?
– Оставь и думать, хватит с меня ваших перстней! Никогда. – Кровь бросилась ему в лицо, он остановился и крикнул на всю улицу: – Ты слышишь, никогда больше не буду заниматься магией. Заруби это себе на носу.
Швыр повернулся и пошел вперед так быстро, что тетка с трудом его нагнала.