Малышкина и Карлос. Магические врата

Старкова Елена

Малышкин сел рядом с ней в кресло.

– Слушай, у тебя есть неиспользованная неделя отпуска, я возьму за свой счет… Давай рванем с тобой вдвоем куда-нибудь, отдохнем, развеемся, а?

– И оставим Алису одну, да? Она ведь английским у нас занимается, ты забыл? Нельзя прерывать процесс.

– Алиса умная девочка и не станет делать ничего плохого, – убежденно сказал Малышкин.

– Если мы оставим ее одну, я не проведу спокойно ни одной минуты! – заявила Корделия. – Какой же это будет тогда отдых?

– Но в принципе ты согласна? – Малышкин понизил голос.

– Если

будет с кем оставить Алису, то да.

– Тогда давай думать…

Свежая после холодного душа, Алиса заглянула в комнату.

– Родители, за мной сейчас зайдет Юля, мы подождем Мишу Швырова и вместе пойдем гулять, ладно?

– Ладно, погуляйте, только не допоздна.

Алиса отправилась на кухню, налила себе чашку кофе, чтобы взбодриться, и встала у окна, чтобы увидеть Юльку. А та все не шла. Неужели струсила? На дорожке перед подъездом показался Швыр. Алиса поставила в раковину недопитую чашку и понеслась к выходу.

– Пока, родители, – крикнула Алиса из прихожей, – удачного дня! – И выбежала на лестничную клетку…

Алиса и Михаил решили подождать Юльку на лавочке во дворе. Несмотря на бессонную ночь, спать обоим не хотелось. Миха был необычайно серьезен, если не сказать мрачен.

– Что еще хорошего случилось? – с беспокойством спросила его Алиса.

– С теткой поругался, – отвечал ей Швыр, – я за нее переживаю и за профессора тоже, понимаешь? Ну оживили они этого Кинг-Конга, и что дальше? Если он так вот просто профессора в латы засунул, чего еще от него ждать? К тому же погода эта мне не нравится. По прогнозу сегодня должен быть солнечный день.

Швыр рассказал Алисе, что тетка хочет заполучить перстень Гиппократа, который сейчас должен быть у Грызлова.

– Понятно, зачем ей нужен перстень, для целительства, – сказала Алиса, – но это ее проблема. К нам-то это какое имеет отношение?

– Ну вот, опять двадцать пять! – возмутился ее непонятливостью Швыр. – Разве Брюс допустит, чтобы его артефакты пошли по рукам? Этот перстень – часть его могущества.

– А какие еще артефакты ты имеешь в виду? Мы же ничего не брали в тайном кабинете.

Швыр, покраснев, признался, что позаимствовал на время черно-красный бочонок из кунсткамеры Брюса. И он идеально подошел к его ударной установке, даже диаметры бочонка и отверстия под него совпали до миллиметра. Прямо знамение какое-то. По версии Швыра, он собирался записать партию барабанов для своего нового альбома, а потом вернуть бочонок на место.

– Ну хорошо, потом разберемся с перстнем, все равно нам надо спасать Грызлова… – примирительным тоном начала Алиса, но договорить не успела: из-за угла дома вышла Юля. Она помахала им рукой.

Алиса со Швыром одновременно встали и пошли ей навстречу…

Баба Ванда разложила магические книги в две стопки. В первой лежали книги заклинаний и заговоров, а во второй – тома, содержащие магические знания. В книге «Артефакты реальные и мнимые», она нашла подробное описание перстня Гиппократа.

Сей перстень, говорилось в статье, способен излечивать болящего от любой, даже смертной хвори. Исцеляющий должен надеть его на указательный палец правой руки и возложить ее на лоб болящего. Сам болящий ни в коем случае не может надевать этот перстень, под страхом всевозможных превращений и никому не ведомых последствий.

– А Грызлов, старый дурень, перстень на палец напялил! – с досадой сказала баба Ванда. – Всезнайка несчастный!

Время воздействия перстня – несколько мгновений. После чего его следует снять и либо отдать заговоренному хранителю, либо завернуть в черную шерстяную ткань и закопать в землю. Предостережение! Не пытайтесь пользоваться перстнем как украшением!

– Вот елы-палы! – с чувством произнесла баба Ванда.

Далее шло описание перстня Саваофа. Книга говорила о нем так: сей предмет всегда был предметом вожделения великих магов, но мало кому удалось им овладеть. Есть свидетельства, что он нанес своим временным хозяевам непоправимый вред и послужил причиной их преступлений, падений и несчастий, а также неисчислимых предательств, убийств и гибели невинных людей.

Первым владельцем перстня был Каин, который убил брата своего Авеля, затем Иуда Искариот, предавший Христа, Нерон, Калигула, Чингисхан, Иван Грозный и Яков Брюс. Он был последним владельцем перстня, и после его смерти артефакт не был найден. Местонахождение перстня Саваофа неизвестно, однако имеются предположения, что он был спрятан в подземельях Сухаревой башни.

Перстень воздействует на людей неодинаково, может превращать владельцев в чудовищ и животных, но дарит великое могущество. Лишь чистый душой человек может владеть им без вреда для себя и окружающих и использовать могущество перстня на благо людей.

– Час от часу не легче, – проворчала баба Ванда, – кто же сейчас настолько чист душой? Разве младенец только…

Она задумалась. Михаил ей перстень добывать не собирается, значит, придется действовать самой. Вопрос – как? Тут память услужливо подбросила ей картинку: птеродактилистый уродец отряхивает кожистые крылья посреди лужи спирта. Оссуарий! Это же настоящий клад для тех, кто понимает.

Во-первых, он доверенное лицо Брюса, раз тот ему охрану перстня поручил. Во-вторых, все знает и о перстне, и о его хозяине. С Брюсом наверняка можно договориться. Значит, нужно достать Оссуария, а через него и перстень Гиппопо. Довольная собственной сообразительностью, Ванда рассмеялась. И принялась действовать.

Она установила на резной черной подставке хрустальный шар, наполненный перламутрово-розовым дымом.

– Как подступиться-то к тебе, ахтунг ты этакий? – покряхтела баба Ванда. – Ладно, время терпит, привлеку Вуду…

Баба Ванда открыла сундук, достала кусок легкой газовой материи и большую упаковку свечей. Отсчитала сорок штук и связала их вместе веревкой, на которой удавился человек. Потом начертила мелом круг на полу и встала на колени в самом его центре. Внутри круга баба Ванда рассыпала медные монетки, зажгла связку свечек и принялась чертить в воздухе сложные фигуры этим пылающим факелом. С фитилей с треском сыпались во все стороны искры, и горячие брызги расплавленного воска падали бабе Ванде на руки, но она не обращала на это ни малейшего внимания.